Топь

Выныривает, бьет. Снова и снова, и снова… Пока не гаснет последний огонек сознания Измененных в ближайших окрестностях. Двенадцать трупов сами собой образовались у моста и рядом с ним. Люди в панике – они не понимают, что творится. Понимает только Сергей. Вернее, начинает понимать. Кровь. Кровь, которую он себе ввел. Эта штука будет посильнее «Фауста» Гете. Ему еще предстоит разобраться с последствиями инъекции, но пока что ему все нравится. Безумству храбрых венки со скидкой? Нет, ребята, венки пока рано. Он еще покувыркается. Правда, пока не знает, как и где, у него еще нет плана, кроме как плыть. Прочь, прочь, прочь…

Глава 9 Степан

Нижний Новгород

Слева полыхнуло. С грохотом взлетел на воздух припаркованный у здания «Лэндкрузер». Упали всемером, поднялись снова лишь шестеро – Каюрина буквально изрешетило осколками стекла и обломками металла.

– От бисовы дыты! – бешено прорычал Степан Гецко. – Як же вы мене уси за…

Справа гулко ахнул РПГ, после чего из взорвавшегося окна на втором этаже вылетел какой-то мужчина и шмякнулся на асфальт безжизненной тушкой. Ударили автоматные очереди, а Степану и двум оперативникам рядом с ним пришлось резко пригнуться, ибо неведомая сила сорвала крышу со взорванного «Лэндкрузера» и метнула в них. Гигантский сюрикен пролетел чуть выше уклонившихся оперов, только чудом никого не скальпировав и не обезглавив.

– Пся крев! – почему-то перешел на польский со своего обычного дикого суржика Гецко и метнулся к дому – уйти из поля прямой видимости засевших там Новых: многим из них для применения своих способностей на максимальном уровне требовался визуальный контакт с жертвой. А когда им приходится работать вслепую, шансов выжить куда больше.

Гецко понятия не имел, как так вышло, что тихая операция ФСБ по уничтожению нижегородской ячейки НМП превратилась в локальную войну. Предупредил их кто-то, что ли? Почему не сработал пущенный в вентиляцию дома газообразный стан? Почему в самом начале операции выпал из чердачного окна дома напротив снайпер Абдуллаев с явными следами взрыва легких пневматиком? Почему?.. Куча вопросов, а в качестве ответов на ум приходили только два слова: «предательство» и «ловушка».

Степан ненавидел Измененных так, как только способен ненавидеть человек. Счет у него к ним был длиной с километр. Начиная от его первой команды, группы капитана Седых, которая целиком погибла от рук «лояльных», работающих на высокопоставленных заговорщиков в ФСБ и АПБР, и выжил лишь он один, потому что его отослали с важным поручением, а это поручение – Измененная Козырева, чуть не прикончившая Степана. За прошедшие девять лет счет успел увеличиться многократно. И пусть ФСБ к операциям против Новых подключали лишь изредка, в рамках сотрудничества силовых структур Степан Гецко вел с Измененными свою, отдельную войну. Насмерть.

В окне мелькнула тень, и в тот же миг у Беланова, не успевшего добежать до слепой зоны, лопнули глаза и хлынула кровь изо рта. Зашелся в диком крике охваченный пламенем Лащевский. Зазвенело стекло разбитого очередью окна, и внутрь полетела граната Степана. Глухо ударил взрыв, и послышался короткий захлебнувшийся крик.

Вспыхнувшее было злобное торжество Гецко оборвалось, словно ножом отрезанное: внезапно навалились боль, дикая слабость и апатия. В глазах помутилось, подогнулись колени, и автомат соскользнул на асфальт. Пьющий жизнь бил вслепую, по площадям, и Степана накрыло. С глухим отчаянием и бессильной яростью он наблюдал, как превратившиеся в летающие кинжалы осколки стекла из разбитого окна поразили Асланяна.

«Неужели все?» – пришла тоскливая мысль. Отчаянные попытки сопротивления ничего не дали – организм предал Степана. Снова ударили автоматы, но одна очередь тут же захлебнулась – Виктор Шацких превратился в ледяную статую под ударом фризера.

– Витек!!! – надрывно закричал Степан, но даже у голоса его силы не осталось – она утекала вместе с жизнью.

Дима Донской, последний, кроме Степана, выживший, упал и перекатился в сторону, уходя от очередного мощного факела пироманта. Автомат в его руках задергался, извергая свинцовую смерть куда-то вверх… а Гецко внезапно отпустило. То есть слабость и боль перестали нарастать, а даже напротив – будто пошли на спад. Похоже, Дима достал пьющего жизнь. Выпитого им уже не вернешь, но…

Степан, сделав над собой немалое усилие, поднял автомат…

– Валим, Степа, валим! Это ловушка! – Дима снова упал и перекатился, что помогло ему избежать удара сорванной с канализационного люка крышкой.

Как ни клокотала внутри Гецко ненависть, но Донской прав: их здесь убьют. И он рванул. Изо всех своих оставшихся сил. Прочь от дома, где засели Новые. Чтобы выжить, вернуться, найти их и…

– Ах, шоб тоби!

Асфальт под Степаном вздыбился, и словно могучий кулак от души саданул его в спину. Краткие мгновения полета через капот стоявшей во дворе «Тойоты», стремительно приближающаяся кованая ограда, удар, боль, тьма…

* * *