Тоннель времени

Помимо вазы были разбиты: торшер, окно, люстра и огромное настенное зеркало. Причем последнее из перечисленных стеклянных изделий хранило на себе две вмятины, какие обычно появляются на ветровых стеклах автомобилей, когда сбитый пешеход бьет по нему головой.

— Это ничего плохого! — заверил администратор, и только сейчас Зубов заметил у него на лбу ссадину. — Ваши друзья немного поспорили, и все.

— Мы кофе попросили, а он говорит: «Сбегай и налей», — объяснил Ключников, присаживаясь на подлокотник кресла.

— Что же вы так с руководством химического министерства? — вкрадчиво полюбопытствовал Зубов, кладя руку на плечо администратора. — Ваша как фамилия?

— Усенов, товарищ генерал. Мы сейчас все приведем в порядок.

Зубов подтолкнул его в спину. Вести в Грозном распространяются молниеносно. Через два часа все, кому нужно, а самое главное, кому не нужно, будут знать, что Зубов принял приехавших из Москвы боссов химического министерства. Главное, назвать организацию «химическим министерством», а чехи сами ему название придумают.

Вообще, боссы выглядели странно для высоты своего руководящего положения. В джинсах, накачанные, коротко стриженные и одетые как для уик-энда — в цветастых рубашках и легких мокасинах. Улыбнувшись, Зубов подставился под объятия.

— Молодцы, — съерничал он. — Прибыли незаметно. Четверо?

— Столько откликнулось в течение трех часов, товарищ генерал, — объяснил Стольников. — Слава богу, Татарин и Ключ живут в Москве, а Жулин в Зеленограде. Приехали быстро.

— Вы не представляете, какой толщины в моей квартире подписка «Доски объявлений» лежит, — неожиданно для генерала сказал бывший прапорщик Жулин. — Она уже выше меня.

— При чем здесь «Доска объявлений»? — не понял Зубов.

Айдаров рассмеялся.

— Да это так, дело прошлое, — пояснил Ключ, но все-таки рассказал генералу, как они встретились.

Зубову очень хотелось сказать, что они не изменились с той поры, как он видел их в последний раз. Хотелось сказать еще и для того, чтобы быть уверенным — они не утратили тех качеств, которыми славились. Но тогда бы Зубов погрешил против истины. Все очень сильно изменились. Бывшие «срочники» Айдаров и Ключников оправданно заматерели, время превратило двадцатилетних бойцов в крепких мужчин.

— Оставим приветственные речи на потом, хорошо? — подвел черту встрече Стольников. — Как я понимаю, у нас двадцать два часа, чтобы спасти девушку. — Подойдя к столу, он наклонил его, и на пол ссыпались осколки и журналы. — Нам нужны схемы объекта, прибор для движения по тоннелю, снаряжение и оружие. Вот список.

Саша положил на стол исписанный лист бумаги.

— Чем быстрее мы это получим, тем быстрее приступим.

Зубов поднял листок, пробежал его глазами, скомкал и сунул в карман.

— Я введу вас в НИИ и проведу к лабиринту. Вот универсальный пульт, открывающий замки на вашем пути, — замок на папке с визгом разошелся. Вынув прибор, генерал протянул его Стольникову. — Это на тот случай, если откажет система доставки.

— Система доставки? — переспросил Стольников.

— Точно.

Уточнять Саша не стал. Зубов знает, когда и что рассказывать. Только поэтому он, капитан, еще жив.

— Вот так так, — удивленно усмехнулся Саша, рассматривая пульт, который без труда умещался в его ладони. — А я помню его другим.

— Время идет, приборы меняются, — объяснил Зубов. — В две тысячи первом у тебя и телефона-то не было. Теперь — главное: никаких схем не будет. Снаряжения не будет. Оружия не будет. Вы должны смешаться с заключенными. Они одеты так же, как и вы, специальной униформы для них не существует. В чем брали, в том и ходят. Все необходимое добудете там. Как — не знаю. Я не могу вас вооружать и на глазах персонала НИИ отправлять в подвал. Вы должны незаметно пройти со мной через институт и так же незаметно войти в лабиринт. Не забывайте, что люди в институте понятия не имеют ни о какой Другой Чечне.

Стольников рассмеялся, окинув взглядом приятелей.

— Да будет так. Первый раз, что ли?

— И вот еще что… — Зубов оперся на стол и опустил глаза. — Это мое личное дело. Личное. Это значит, что не будет ни вознаграждения, ни внеочередных воинских званий, ни даже благодарности в личное дело. После завершения операции, чем бы она ни завершилась, я даже не смогу легализовать вас как членов общества.

— Мы все — бывшие, — тихо произнес Жулин. — Зачем нам звания?

— Бывших среди вас не бывает, — угрюмо отрезал Зубов.

Стольникову надоела эта прелюдия. Понятно, что Зубов как утративший дочь отец пребывал в удрученно-патетическом состоянии. Но делу это никак не помогало.

— Что мы знаем из того, что может оказать услугу во время работы? Кто руководит сейчас тюрьмой, где находится девушка? Сколько там вообще человек? Где находится оружие? Я должен все знать!

— Хорошо, — согласился Зубов. — В тюрьме в данный момент находятся семьсот двадцать восемь человек заключенных. А еще сто восемь человек караульной службы и персонала, и оружие, по всей видимости, находится не у них. Теперь ты знаешь все.

— Прикольная информация, — согласился Стольников, забирая из кресла сумку. — Нам пора.