Тонкая структура (ЛП)

Страж, он же стена тюремной камеры, обдумывает его слова. Затем он приближается к Митчу и производит какие-то манипуляции с его вектором. Обнуляет бóльшую его часть. Выкидывает Митча обратно в реальность. А потом делает кое-что еще. Кое-что с местом его приземления. Вытягивает из него информацию с яростью человека, вырывающего сердце из груди своего собрата.

— НЕТ.

— Вертикальная черта, открывающая квадратная скобка, алеф, закрывающая квадратная скобка, вертикальная черта, равняется пониманию, открывающая круглая скобка, точка, запятая, вертикальная черта, открывающая квадратная скобка, алеф, закрывающая квадратная скобка, вертикальная черта, закрывающая круглая скобка, плюс, плюс, плюс, плюс, один. Я это уже видел. Вот только где? Откуда это взялось?

Чэн псевдослучайным образом мечется по комнате между стопками бумаг, планомерно перемешивая их страницы; невозможность найти искомое заставляет его чувствовать настоящую агонию.

— Я где-то это видел, — повторяет он. — Формула возникла у меня в голове не просто так, — добавляет он, пытаясь убедить в этом самого себя. — Алеф — это наша Вселенная. Вертикальная черта, открывающая квадратная скобка, закрывающая квадратная скобка, вертикальная черта означает разумное население Алеф. Точка — это я. Точка — это «ты». Точка — это читатель.

Осциллограмма Митча Калруса схлопывается. Его тело, двигаясь по идеальному перпендикуляру к привычным трем измерениям скорости, врезается в только что опустившуюся каменную стену, отделяющую Алеф от соседней Вселенной. Он остается в живых. В направлениях, где его тело не существует, он не может чувствовать ни ударов, ни ускорений.

Часть диска взрывается.

— Шес… ааааааааа!

Арика Макклюр, которая, оставаясь позади Митча, все это время, как в замедленной съемке, ныряла ласточкой у него над головой, замечает миниатюрный взрыв. Митч машет руками и роняет устройство. Просунув руку в веревочную петлю, Арика начинает замедляться и резким движением останавливает падение Митча.

— Ээрк! — вскрикивает он, когда страховочная обвязка неожиданно затягивается на его груди и бедрах. Несколько фрагментов диска болтаются на запястье, остальные просто падают вниз.

Он сосредотачивается на том, что видит прямо перед собой: поля, холмы, небольшие селения. Они находятся в нескольких километров над Уэльсом. Сноудония. Реальный мир. Зеленый, серый, синий и белый. Теперь, когда он прекратил падать, голова кружится куда сильнее.

— Я вас поймала.

— Господи боже, — произносит Калрус.

— Вы в порядке?

В ответ Калрус лишь маниакально смеется.

— Понятия не имею. Я чувствовал себя, как в «Космической одиссее». Напомни, где мы встречаемся с Зеф? Далеко до города с тем смешным названием, которое я все никак не могу выговорить?

— Что там…

— Что?

— О боже.

Митч поднимает голову. Но внимание Арики привлек не он. Она смотрит вдаль, на самолет, который к этому моменту успел оторваться от них на целую милю. Он опутан отвратительными на вид щупальцами черных молний, похожими на веретенообразные паучьи ноги. Будто какой-то лавкрафтовский монстр пытается пробраться в этот мир через портал внутри пассажирского салона. Все происходит без единого звука, и Арика чувствует, как у нее по коже ползут мурашки; у Митча от увиденного встают дыбом волосы на руках.

Образ исчезает спустя долю секунды — как раз достаточно, чтобы Арика успела моргнуть; затем возникает вспышка света, и самолет, медленно опрокидываясь, входит в пике.

Калрус что-то кричит — может быть, «сбрось меня», а может быть, наоборот, «не бросай», но Арика об этом не знает, потому что уже разогналась до максимума, и ее мышление по скорости намного опережает речь Митча.

Если самолет разобьется, погибнут сотни людей. Не тех, к кому она питает особую эмоциональную привязанность — кроме, разве что, едва знакомого ей Мёрфи, — но даже так, они все равно люди. На ее совести и так немало жизней. Но если она спасет самолет, об этом узнают все. А значит, узнают и об остальном. Узнают, кто она такая и что сделала. На ее жизни можно будет ставить крест.

Если только она не успеет сбежать, когда все закончится.

А бегать она умеет хорошо.

Арика начинает ускоряться в направлении самолета и, как на буксире, тянет за собой Митча, который в панике размахивает руками.

— Нет! Нет!

Когда они достигают инверсионного следа — потратив в общей сложности пятнадцать секунд — самолет уже успевает сделать бочку. Его правое крыло направлено вертикально вниз, и судно все еще продолжает крениться. Арика хватается за фюзеляж сразу под верхним рядом иллюминаторов и забрасывает Митча на корпус самолета. Калрус закрывает лицо руками и инстинктивно переходит в нематериальный режим. Он пролетает сквозь три сидения и, ухватившись за четвертое, сбрасывает скорость до полной остановки. Приземление оказывается жестким. Ощущения от четырехмерного трения не из приятных. Самолет поворачивается, и отбрасывает Митча к потолку, где ему удается вклиниться и продержаться достаточно, чтобы собраться с мыслями.