Тонкая работа

— Хватит на сегодня, — повторила сестра Спиллер. — Разве не знаете, сколько у доктора дел? Думаете, им больше делать нечего, как выслушивать ваши бредни? Назад!

Она сказала так потому, что я кинулась к доктору Кристи и схватила его за рукав.

— Пожалуйста, сэр! Выслушайте меня. Я была с вами не совсем откровенна. Дело в том, что меня зовут не Сьюзен Смит.

Он уже был возле двери, но после этих слов остановился и обернулся ко мне.

— Миссис Риверс, — начал он.

— Сьюзен Триндер, сэр, Сью Триндер с...

Я чуть было не сказала: «с Лэнт-стрит», но вдруг поняла, что не могу — нельзя, иначе наведу полицию на мастерскую мистера Иббза. Закрыв глаза, замотала головой. Голова моя пылала.

— Не надо хватать меня за одежду, — строго сказал доктор Кристи, высвобождая рукав.

Но я снова вцепилась в него.

— О, выслушайте меня, умоляю! Если бы вы только знали, в какое черное дело меня втянул Ричард Риверс. Он хитрый как черт! Он посмеялся над вами, сэр! Он всех нас обманул! Он украл наследство. У него пятнадцать тысяч фунтов!

Я крепко держала его за рукав. Голос мой звенел, срываясь на лай, — я сама себя почти не узнавала.

Сестра Спиллер схватила меня за шею, и доктор Кристи наконец разжал и отцепил мои пальцы. Доктор Грейвз подошел помочь ему. Я завизжала. Наверное, в этот момент я и впрямь была похожа на безумную, но это потому, что дико — говорить чистую правду и видеть, что ее принимают за бред. Я завизжала, и доктор Кристи поднес к губам свисток. Зазвонил колокольчик. Прибежали мистер Бейтс и мистер Хеджес в нарукавниках. Бетти мычала что-то нечленораздельное.

Меня опять упрятали в «тихую» палату. Платье и ботинки, однако, отбирать не стали и принесли мне чашку с чаем — глубокую, без ручки.

— Когда я выйду отсюда, вы еще пожалеете! — сказала я, когда закрывали дверь. — У меня в Лондоне есть мама. Она разыщет меня хоть на краю земли!

Сестра Спиллер кивнула.

— Неужели? — сказала она. — Ну, все наши дамы так говорят. — И рассмеялась.

...Наверное, в чай — он сильно горчил — подмешали снотворного. Я проспала весь день, а может, и два дня, и, когда наконец очнулась, в голове моей была пустота, я отупела. Спотыкаясь, вслед за сестрами прошлепала в комнату, где стояли кровати. Доктор Кристи совершал свой обход. Потрогал мое запястье.

— Сегодня вы поспокойнее, миссис Риверс, — сказал он.

Со сна и от лекарства мне очень хотелось пить, и язык мой словно присох к небу, но я с трудом разлепила губы и произнесла:

— Я не миссис Риверс!

Но прежде чем я договорила, он ушел.

Постепенно в голове у меня прояснялось. Я лежала на постели и пыталась сосредоточиться. По утрам нас не выпускали из спален, надо было сидеть тихо — можно почитать что-нибудь, если захочется, — а сестра Бекон приглядывала за нами. Наверное, эти дамы уже перечитали тут все книги, потому что они, так же как я, валялись на кроватях и бездельничали, и только сестра Бекон сидела, положив ноги на табурет, листала журнальчик, слюнявя свои толстые красные пальцы, чтобы перевернуть очередную страницу, и время от времени хмыкала.

Потом, в полдень, она отложила журнал, широко зевнула и повела нас на первый этаж, на обед. Ей помогала другая сестра.

— Шевелитесь, шевелитесь! — подгоняла она. — Нечего зевать.

Мы шли цепочкой друг за другом. Шедшая за мной пожилая дама, мисс Уилсон, вдруг подошла вплотную ко мне.

— Не бойтесь, — сказала она, — что... Только не оборачивайтесь! Тише! Ш-ш-ш! — И задышала мне в затылок. — Не бойтесь, — повторила она, — супа.

Я прибавила шагу, чтобы быть поближе к сестре Бекон.

Нас привели в столовую. Там вовсю заливался колокольчик, и когда мы вошли, к нашей группе присоединились и другие сестры со своими подопечными. Дам было человек шестьдесят — мне, посидевшей в одиночестве на соломе, показалось, что это огромная и жуткая толпа. Одеты они были как и я — я хочу сказать, плохо, во что попало, — и от этого, а также оттого, что одни были коротко стрижены, другие беззубые — или им зубы вырвали? — одни в синяках и ссадинах, руки других упрятаны в холстинные нарукавники, они показались мне страннее, чуднее, чем, вероятно, были на самом деле. Конечно, они все были безумны, каждая по-своему, так они и выглядели. Некоторые, как Бетти, просто со слабой головой, одна дама все время бранилась. Другая истерично кричала. На прочих же было жалко смотреть: они ходили семенящими шажками, не поднимая головы, или сидели, сложив руки на коленях, невнятно бормоча себе под нос и поминутно вздыхая.