Тонкая работа

— Холодно! — сказал он. — Эта деревенская халупа, того и гляди, развалится, ей лет двести, не меньше, к тому же мрачная, сырая и заложена-перезаложена от подвала до крыши, которая, кстати, протекает. Ни ковров, ни ваз, ни серебра — ничего такого, боюсь, там не найдется. Старичок ест на обычном фарфоре, как мы.

— Вот козел! — сказал Джон. — Небось, такие скупердяи хранят свои денежки в банке? И вы уговорили его написать бумагу, где он вам все завещает, и теперь вам нужна бутылочка яда...

Джентльмен покачал головой.

— Ни унции яда? — спросил Джон, не терявший надежду.

— Ни унции. Ни капли. И никаких денег в банке — по крайней мере, у старика. Он живет анахоретом, и такой чудак, что вряд ли знает, для чего нужны деньги. Но он живет там не один. И вот кого он держит у себя за компанию...

На стол легла дама червей.

— Э-хе, — сказал Джон, улыбнувшись лукаво. — Жену, кого же еще.

Но Джентльмен снова покачал головой.

— Ну, дочь...

— Не жену и не дочь, — отвечал Джентльмен, прижимая пальцами карту и вглядываясь в печальное лицо дамы.— Племянницу. Возраста... — Он посмотрел на меня. — Примерно как Сью. Внешне довольно симпатичную. И по характеру она, — он улыбнулся, — святая простота.

— А-а, дурочка! — воскликнул Джон. — Так, может, хоть она богата?

— Да, она богата, — кивнул Джентльмен. — Так же, как гусеница богата крыльями, а клевер — медом. Она наследница, Джонни: наследство ее велико, и дядя не вправе к нему прикасаться, но достанется оно ей на определенных условиях. Она не увидит ни пенни, пока не выйдет замуж. Если она умрет старой девой, деньги перейдут к ее двоюродному брату. Если выйдет замуж, — он погладил карту белым холеным пальцем, — то будет богата, как королева.

— Насколько богата? — поинтересовался мистер Иббз, который все это время молчал.

Джентльмен посмотрел ему прямо в глаза.

— Десять тысяч наличными, — тихо сказал он. — Пять тысяч в ценных бумагах.

В камине щелкнул уголек: п-пух! Джон присвистнул, Чарли Хвост тявкнул. Я посмотрела на миссис Саксби, но та сидела, опустив голову, и не радовалась. Мистер Иббз задумчиво поднес чашку ко рту.

— Готов поспорить, старик ее ни на шаг от себя не отпускает, — промолвил он, сделав глоток.

— Вы близки к истине, — кивнул Джентльмен и откинулся на стуле. — Все это время она была при нем чем-то вроде секретаря: читает ему вслух часами. Думаю, он и не догадывается, что она подросла и превратилась в настоящую леди. — Он хитро улыбнулся. — Хотя, мне кажется, сама она догадалась. Не успел я начать работу над рисунками, как в ней обнаружилась страсть к живописи. Она пожелала брать уроки — у меня. Ну, уж в этом-то деле я умею пустить пыль в глаза. А она, невинное дитя, не отличит пастели от коростеля. Но видели бы вы, как старательно она выполняет задания! С неделю мы учились проводить линии, потом растушевывать тени. Пошла вторая неделя: переходим к композиции. Третья неделя: пишем акварелью. Следующая — смешиваем масляные краски. На пятой неделе...

— На пятой вы ее дрючите! — не вытерпел Джон.

Джентльмен выдержал паузу.

— На пятой неделе уроки отменяются, — сказал он. — Или ты думаешь, что такой девушке позволят долго оставаться наедине с преподавателем? Все это время с нами сидела ее горничная, ирландка, — то и дело покашливала, едва руки мои оказывались слишком близко от ручек ее госпожи или когда я слишком низко нагибался к ее ушку, чтобы объяснить правило. «Вот ханжа!» — думал я. Но случилось так, что она заболела скарлатиной — и сейчас умирает, бедняжка. Так что в настоящее время у моей дамы нет другой компаньонки, если не считать экономки — а у экономки и без того забот хватает, чтобы еще и на уроках сидеть. По этой причине уроки отменены, краски на палитре сохнут. Я теперь встречаюсь с госпожой лишь за ужином, но она всегда сидит рядом с дядей. А когда случайно прохожу мимо ее комнаты, слышу за дверью тяжкие вздохи...

— Сдается мне, — сказал мистер Иббз, — она думает о вас и тоскует.

— Именно так, — сказал Джентльмен, — именно так.

— Бедная леди! — сказала Неженка. В глазах ее блеснули слезы. Она вообще пускала слезу по любому поводу. — Так вы говорите, она хорошенькая? На фигуру и на лицо?

Джентльмен пожал плечами:

— Заметная. С мужской точки зрения.

Джон засмеялся:

— Вот бы она меня заметила!

— Давай лучше я замечу, — сказал Джентльмен и прищурился. — И по шее накостыляю.

Джон, весь пунцовый, вскочил со стула:

— Да я вам сам!..

Мистер Иббз замахал руками:

— Мальчики! Мальчики! Довольно! Перестаньте. Я этого в своем доме не потерплю, тут женщины, дети. Джон, сядь и угомонись. Джентльмен, вы обещали рассказать нам что-то интересное. Пока что мы выслушали лишь присказку. Где же суть? И, возвращаясь с небес на землю, где в вашей истории место для нашей Сью?

Джон лягнул стул, но все-таки сел. Джентльмен достал коробку сигарет. Мы подождали, пока он зажжет спичку. Огоньки серного пламени заплясали в его зрачках. Потом он снова склонился над столом, где лежали три карты, и принялся разглаживать их углы.