Тонкая нить (журнальный вариант)

День спустя Миронов выехал в Таллин, Луганов - в Воронеж.

Вдову профессора Навроцкого Луганов разыскал быстро. Вскоре Василию Николаевичу удалось с ней познакомиться. Навроцкая любила поговорить, вспомнить прошлое. В Луганове она нашла внимательного слушателя и готова была беседовать с ним без конца. Несколько таких разговоров, и Василий Николаевич уже знал о судьбе родителей Ольги, о том, как Ольга росла и воспитывалась в семье Навроцких. Девочка (говорила Навроцкая) была хорошая, ласковая, но взбалмошная. Было ей лет пятнадцать-шестнадцать, когда она сдружилась с Сержем Марковским, в прошлом сыном крупного воронежского помещика, бежавшего в середине двадцатых годов за границу. Марковский, который был значительно старше Ольги, пытался, как выяснилось, подбить кое-кого из знакомой молодежи на какие-то антисоветские штуки, а Ольгу намеревался еще и соблазнить, только не вышло. Провалились его грязные затеи. Случись как раз в это время приехать в Воронеж погостить Ольгиному брату, Жоржу. Он все и раскрыл: изругал Ольгу, а Марковский что-то, по-видимому, пронюхал и скрылся. С тех пор в Воронеже и духа его не было.

Немало рассказывала Навроцкая и о последующих годах Ольги, об ее учебе, уходе на фронт, возвращении после войны, но ничего особо нового, заслуживающего внимания в этих рассказах не было, если не считать вскользь брошенных Навроцкой слов о том, как в один из приездов Ольги, года этак два назад, Навроцкая незаметно положила ей в чемодан старинные украшения, оставшиеся еще от матери.

Луганов покопался в архивах Воронежского управления КГБ, выискивая сведения о Корнильевой, Марковском, но единственно, что ему удалось найти, это куцую справку, в которой упоминалась семья помещика Марковского, выехавшего в двадцатых годах за границу. Больше ничего. Закончив дела, Луганов уехал. Крайск встретил его неожиданностью, и весьма серьезной. Тем более серьезной, что Миронова на месте еще не было…

ГЛАВА 7

В то время как Луганов находился в Воронеже, Миронов в Таллине искал следы Корнильевой. Теперь, когда было выяснено, что ни в Куйбышеве, ни в Воронеже Корнильевой нет, а от версии с Кисловодском не осталось и следа, единственная из оставшихся в руках следствия нитей вела в Таллин, к Рыжикову.

Андрей отправился на тот завод, где работал Рыжиков и узнал, что инженер Рыжиков живет и работает в Таллине сравнительно давно, но ничем положительным себя не зарекомендовал. Скорее наоборот: Рыжиков был хитер, не очень добросовестен, в коллективе держался особняком, тяготел к «западному образу жизни». Но Андрея больше насторожило другое: никаких двоюродных сестер у Рыжикова не было. Следовательно, выдавая его за своего двоюродного брата, Корнильева лгала. Снова лгала…

Далее Миронов выяснил, что инженер Рыжиков никакой командировки в Крайск ни от кого не получал. Однако, проживая в крайской гостинице, Рыжиков предъявил командировочное удостоверение, выданное заводом. Следовательно, и тут что-то было не чисто.

Очень скоро выяснилось, что Рыжиков «свой человек» в компании «фарцовщиков», спекулирующих заграничными вещами, и что он поторговывает из-под полы дефицитными радиодеталями, которые, без сомнения, ворует на заводе. Для серьезной беседы материала было достаточно, и Миронов вызвал Рыжикова.

Едва тот вошел в кабинет, едва сел, как Миронов увидел, что Рыжиков трусит. Он не знал, куда девать свои руки…

Миронов встал, подошел к столику, на котором стоял графин с водой, наполнил стакан и протянул Рыжикову.

Тот взял стакан и залпом осушил его.

Помолчав с минуту, Миронов спросил:

- Ну как, успокоились? Начнем?

- Ч-что начнем?

- Как что? - удивился Миронов. - Рассказ о ваших похождениях. Что же еще?

- Каких похождениях?

- Знаете что, Рыжиков, - спокойно сказал Миронов, - зачем эта игра, в прятки? Если вас затрудняет, с чего начать - я вам помогу. Можете начать хотя бы с того, где вы добывали дефицитные радиодетали, которые сбывали по дешевке своим приятелям…

- Я скажу, скажу все, - шмыгнув носом, заговорил Рыжиков. - Я, конечно, нехорошо поступал с этими деталями. Не надо было их брать. Но это был брак, понимаете, брак…

Торопясь и захлебываясь, выпив не один стакан воды, Рыжиков рассказал Миронову, как он несколько раз брал на заводе бракованные детали и сбывал их кое-кому из таллинских радиолюбителей. Поторговывая деталями, Рыжиков еще года полтора-два назад столкнулся с одним из «фарцовщиков». Тот делал «бизнес» на дамских нейлоновых кофточках, чулках, жевательной резинке и прочих вещах, которые по сходной цене выклянчивал у иностранных туристов, а затем сбывал втридорога всяким стилягам и модницам.

Этот «бизнесмен» предложил Рыжикову комбинацию с радиодеталями, сулившую немалый барыш, и в виде аванса уступил ему кое-что из своего «товара». По себестоимости…

- Вот, пожалуй, и все.

- Все? - тон, которым Миронов задал вопрос, не предвещал Рыжикову ничего хорошего. - Нет, не все. А про ваши дальние вояжи вы забыли?

- Дальние вояжи?. - удивился Рыжиков. - Какие вояжи?