Томек в Гран-Чако

– Дядя, Томек был просто великолепен! – восхищался Збышек. – Если бы не он, пропали бы мы в Андах!

– Помолчи, Збышек! – рассердился Томек. – Все проявили себя самым лучшим образом. Ты, Натка, Салли, наши союзники-индейцы, да все, и Динго в том числе. Папа, дорогой, что было с тобой в дороге?

– До Манауса я доехал без всяких трудностей. Затруднения начались только в Икитос. Но давайте поговорим потом, а сейчас я хочу пригласить сюда господина Уилсона, он решил принять участие в экспедиции. Он отдыхает у себя в номере, я схожу за ним.

Вильмовский вышел из комнаты и вскоре вернулся с невысоким, но хорошо сложенным человеком, тот сначала подошел к Томеку.

– Как я рад вас видеть! – воскликнул он. – Не было дня, чтобы мысль о вас не приходила мне в голову. Меня мучила совесть, ведь я позволил Смуге одному преследовать убийц, а потом не принял участия в вашей спасательной экспедиции. Мне хочется реабилитировать себя, отдаю себя в ваше распоряжение, вы можете полностью на меня рассчитывать.

Уилсон сильно стиснул руку Томека в рукопожатии, а левой рукой, по южноамериканскому обычаю, похлопал его по спине. Не менее радостно приветствовал он Збышека и женщин, а когда все расселись, обратился к Вильмовскому:

– Вероятно, вы еще не успели рассказать сыну о том, какое сейчас сложилось положение?

– Вообще Томек расспрашивал меня о нашей поездке, но я полагал, что с рассказом надо подождать, пока вы к нам присоединитесь, – ответил Вильмовский. – Приехав в Манаус, я имел долгую беседу с господином Никсоном. Я показал ему полученное от Тадека письмо. Господин Никсон высказал мнение, что раз вам понадобились деньги, следовало бы обратиться к нему. Хотел бы еще добавить, что как только я получил письмо от Тадека, я послал телеграмму господину Никсону о том, что собираюсь приехать в Манаус. Поэтому господин Никсон связался с банком в Икитос, а затем поехал вместе со мной и господином Уилсоном. Вот в Икитос до нас и дошли тревожные вести…

– Очевидно, вы услышали о восстании кампов на верхней Укаяли, – прервал его Томек.

Вильмовский внимательно всмотрелся в сына:

– Значит, тебе уже известно о восстании кампов?

– Здешние власти получили неподтвержденные пока сведения о серьезных беспорядках в Монтании, но громко о них здесь не говорят, – пояснил Томек. – Господин Смуга подозревал, что кампа готовят восстание против белых, предупреждал нас… А как, отец, вы с господином Уилсоном добрались до Лимы?

– Мы собиралась поплыть на судне по Укаяли до Масисеи, оттуда по Пачитее до города Серро-де-Паско[72], а уж оттуда по железной дороге доехать через Орою до Лимы.

– Там как раз сходятся дороги, ведущие из Лимы в Икитос и на верхнюю Укаяли, – добавил Уилсон. – В Икитос уже знали о восстании индейцев, дорога на верхнюю Укаяли оказалась перерезанной, поэтому мы поплыли по Мараньону до города Лагунас. Там нам удалось сесть на небольшое судно, оно должно было плыть в Тиньо Мария по Гуаллаге[73].

– Добираться таким образом нам посоветовал господин Никсон, а сам он вынужден был вернуться в Манаус, – подхватил Вильмовский. – Поездка отняла у нас ужасно много времени, ведь старенькое судно тащилось вверх против течения, но все-таки в конце концов мы добрались до Тиньо Мария, откуда на мулах по горным дорогам через Гуанко доехали до Серро-де-Паско и по железной дороге в Лиму[74].

– Черт бы побрал такую железную дорогу, и настрадался же я от высокогорной болезни![75] – пожаловался Уилсон.

– Напрасно вы не послушались совета ехавших с нами горняков, они угощали нас кокой, – возразил ему Вильмовский. – Я вот жевал коку и ничего такого не почувствовал.

– Наверное, поэтому жевание коки так распространено среди перуанских индейцев, – заметил Томек. – У нас хуже всех на высокогорье чувствовала себя Натка.

– Намучились они со мной, – призналась Наташа. – Может, на этот раз будет получше.

– Ну, это мы поздней решим, как нам поступить с нашими дорогими женщинами, – предложил Вильмовский. – Сейчас же нам необходимо обсудить создавшееся положение и определить маршрут экспедиции.

– Нет, мы не будем откладывать вопрос о судьбе женщин на потом, – возразила Салли. – Что касается меня, я отправлюсь с Томеком. И Мара, жена Габоку, тоже ни за какие сокровища мира не оставит мужа. Натка, а ты что скажешь?

– Само собой, я поеду с вами! Дядя прекрасно знает, что я вовсе не нюня, у меня верный глаз, стреляю я отлично. В горах буду жевать коку, как-нибудь обойдется.

– Ну, дядя, ты теперь видишь, как обстоят дела с нашими женами, – вступил в разговор Збышек. – Мы с Томеком еще не вышли из эпохи матриархата. Похоже, дело уже решено.

Вильмовский рассмеялся. Наташа, как и Збышек, называла его дядей, и он охотно с этим соглашался, поскольку любил эту молодую, отважную революционерку.

– Окончательное решение должен принять Томек, – помолчав, произнес он. – Как руководитель экспедиции он отвечает за безопасность нас всех.

– Что ты такое говоришь, отец, дорогой! – взволновался Томек. – Неужели я при тебе возьму на себя руководство экспедицией? Ты – руководитель!