Томас Мюнцер

С книготорговцами он вел себя словно крез, а во всем остальном его непритязательность граничила с аскетизмом.

В середине апреля 1520 года Мюнцеру передали предложение занять должность проповедника в одной из церквей саксонского города Цвиккау. В Лейпциге Лютер познакомил Томаса со своим сторонником Иоганном Вильденауэром, который, следуя моде, звался на латинский лад Эграном. Эгран уезжал, и его место временно, до Михайлова дня, оставалось свободным. У Лютера в магистрате были друзья, и он порекомендовал им Мюнцера.

Томас тут же ответил согласием.

Глава третья ЖЕМЧУЖИНА САКСОНИИ

Магистр Томас Мюнцер возбудил в Цвикау большое любопытство. На его первую проповедь явились почти все члены магистрата. Но из кварталов, заселенных беднотой, пришли немногие. Чего ждать от нового проповедника, если он прибыл как заместитель Эграна, основная забота которого — угождать толстосумам?

На своих обычных местах сидят именитые бюргеры, их нарядные жены, холеные дети. Все с интересом разглядывают проповедника. Он не так приятен в обхождении, как его предшественник изысканно вежливый Эгран. Да и манера говорить у него совершенно иная. Он не старается расположить к себе слушателей благозвучными фразами, красивыми жестами, снисходительной, всепрощающей улыбкой. Внешность Мюнцера не ласкает взора: средний рост, скуластое лицо, пронзительный взгляд темных быстрых глаз. Он не щеголяет образованностью, но говорит превосходно. Необыкновенной силой дышат слова. Они грубоваты и резки. Длинным разглагольствованиям Мюнцер предпочитает хлесткое сравнение, смелый эпитет, народную поговорку.

Вовсю достается священникам и монахам. Хороши пастыри, которые даже у смертного одра пекутся лишь о своей ненасытной жадности! Что будет с паствой, если у слепых овец слепые пастухи? Получив изрядную мзду, они творят заупокойные молитвы, словно могут помочь умершим!

Мюнцера не останавливает, что в церкви много людей, одетых в сутаны. Он бросает им в лицо. «У монахов чудовищная пасть — если отхватить от нее добрую половину, то и тогда у них останутся достаточно большие рты!»

Такого не услышать от Эграна! Он тоже позволял себе выпады против «нищенствующих» орденов, острил по их адресу, высмеивал невежество и пороки. Но дух его речей был совсем другим. В них не было этой непримиримости и страсти.

Ну и заместителя нашел себе Эгран! Едва появившись, он сразу же осмеливается на такие речи. В самом деле, чудовищны пасти у монахов, и было бы неплохо отхватить от них добрую половину!

«Жемчужиной своих владений» называл Цвиккау курфюрст Саксонии. Город лежал на перекрестке древних торговых путей, среди широкой плодородной равнины, у подножья гор. Здесь шла дорога из Франконии в саксонские земли, Дрезден и дальше на славянский восток. Купцы Южной Германии спешили на ярмарку в Лейпциг, в Силезию или в ганзейские города. Отсюда рукой подать до Чехии.

С незапамятных времен в городе процветала торговля. Через Цвиккау проходили огромные массы зерна. Хлеботорговцы обязаны были три дня выставлять здесь на продажу свой товар. Дешевый ячмень породил множество пивоваров. На тридцать окрестных деревень распространил город свое право монопольной торговли пивом.

Цвиккау издавна славился своими сукнами — по качеству уступая только лондонским и нидерландским, они создали городу завидную славу. Но не добротные сукна принесли настоящее богатство. Уже несколько десятилетий как неподалеку, в районе Шнеберга, были найдены месторождения серебра. Оборотистые купцы и мастера суконщики стали вкладывать средства в новое дело. И не ошиблись. Серебро не успевали перечеканивать в монету. Хозяева рудников делили между собой слитки.

Конец XV века прошел в серебряной лихорадке. Повсюду вырастали дома, лавки, склады. Толстосумы подзадоривали друг друга. Трехэтажные особняки поражали своим великолепием. Торговец сукнами Мартин Рёмер стал первым богачом Саксонии. С ним соперничал Ганс Федерангель, бывший сукнодел. Они ссужали своих князей баснословными суммами, покупали у них замки, должности, привилегии. Они щеголяли показной щедростью, украшали храмы, содержали священников. В городе на их деньги был вырыт красивый пруд. 1 400 золотых гульденов отвалил Рёмер известнейшему нюрнбергскому живописцу Вольгемуту, учителю Альбрехта Дюрера, за большой алтарь в церкви св. Марии.

В рудниках надрывались и гибли горнорабочие. На нищенское жалованье жили впроголодь их семьи. А владельцы копей, у которых кладовые ломились от серебра, успокаивали свою совесть чем могли — покупали индульгенции, одаривали церкви, жалкие гроши тратили на бедняков. Как добродетельные христиане, они занимались благотворительностью: завели для бездомных ночлежку и по воскресеньям выдавали голодным порцию хлеба с мясом.