Томагавки кардинала

Жакоб Маршаль отряхнул парусиновые штаны от налипших опилок. Уф, кажется, закончил… Он поднял отпиленный брус, забросил его на штабель досок и вышел из душной лесопилки, где воздух насыщен мелкой древесной пылью, глотнуть свежего ветерка. Мерно крутилось водяное колесо, приводящее лесопилку, шумела вода под его лопастями. Подумав, Жакоб достал трубку, но высекать огонь рядом с кучами сухих стружек не стал — решил отойти подальше, к реке. Усевшись на травку неподалёку от колеса, он бросил рассеянный взгляд на громоздкое сооружение, и… замер.

На медленно ползущей лопасти отчётливо блеснула яркая золотистая искорка. Жакоб подошёл ближе — да, так и есть, там что-то блестело. Он быстро провёл рукой по мокрому дереву, норовя поймать этот блеск, а когда разжал ладонь, то увидел на ней увесистую жёлтую горошину размером с револьверную пулю тридцать первого калибра.

— Золото… — прошептал Маршаль. — Мсье Зуттер! Мсье Зуттер!

Прибежавший на крик хозяин лесопилки и работник перекрыли воду, остановили колесо и тщательно осмотрели все его плицы. Результат ошеломил обоих — в итоге набралась целая горсть золотых крупинок величиной от песчинки до спичечной головки. Сомнений не было — золото принесла вода Саваж-Ривьер.

— Вот что, Жакоб, — многозначительно сказал Зуттер, — ты языком об этом не мели. В посёлке полно всякого сброда, они нам за золото глотки перережут. Так что молчи, а я пока подумаю, что нам делать.

Иоганна Зуттера отнюдь не обрадовало золото на водяном колесе. У него было своё дело — лесопилка, — он собирался строить водяную мельницу и подозревал, что обнаружение золотых россыпей приведёт все его начинания к краху: работники попросту разбегутся и подадутся в золотоискатели. Жакоб Маршаль поклялся держать язык за зубами, но слова своего не сдержал — в тот же вечер под влиянием винных паров он расхвастался и разболтал о своей находке. Собутыльники не приняли всерьёз его россказни, однако среди них случайно оказался торговец из Сан-Франциско Самуэль Бренань, издававший местную газету. Бренань тайком нанёс визит на берега «золотой речки», убедился, что золото там есть, и что его много, основал в посёлке контору по скупке золота, а после этого прошёл по улицам Сан-Франциско, держа в руке фиал, наполненный драгоценным металлом, и оглашая воздух криками «Золото! Золото! Золото из реки Саваж-Ривьер!».

Калифорнию залихорадило. Множество фермеров бросали всё, меняли серпы, мотыги и грабли на старательскую снасть — на лопаты, промывочные лотки, сита и, конечно, на шестизарядные револьверы Кольера, — и кидались просеивать песок калифорнийских рек, речушек и ручейков. Известие о «калифорнийском Эльдорадо» быстро разошлось по всему миру — особенно после того, как президент Объединённых Штатов Жермон Поль подтвердил факт открытия золотых россыпей в своём обращении к Конгрессу в декабре сорок восьмого, — и сотни тысяч людей со всех континентов устремились в Калифорнию, желая разбогатеть.

Опасения Зуттера подтвердились — его дело рухнуло: рабочие ушли на поиски золота, а новые пришельцы селились на его земле, воровали зерно и скот. В Калифорнии правил закон «Господь Бог создал всех людей разными, а полковник Кольер сделал их равными», и оставались в безымянных могилах тысячи старателей, которым не повезло. По итогам войны с Мексикой бывшая испанская Калифорния отошла к Объединённым Штатам, в пятидесятом году она официально стала новым штатом страны, но на её территории оставался Форт-Росс, нарушавший общее благолепие. Правители Русской Америки не церемонились с бандитами — набеги золотоискателей на ранчо и фермы «русских креолов» беспощадно пресекались силой оружия, — а в далёком Петербурге заинтересовались «золотой страной» и даже начали разрабатывать план её заселения. «Русская заноза» — последний иностранный анклав на всей территории ОША от канадской границы до мексиканской — всерьёз обеспокоила Шамплен.

* * *

1851 год

— Сделка не состоялась, мсье президент, — русские отказались продать свою колонию, — доложил государственный секретарь. — «Мы своей землёй не торгуем, мы на ней живём» — так они сказали.

— А что Петербург?

— Ответ русского министерства иностранных дел уклончив: скорее всего, император Николай ещё не принял окончательного решения.

— На него можно повлиять? Нессельроде — он ведь как будто…

— Да, с ним можно договориться, особенно если, — государственный секретарь сделал многозначительную паузу, — подкрепить наши доводы некоторой суммой талеров, тысяч в сто пятьдесят. Однако не стоит преувеличивать влияние Нессельроде на императора Николая — царь бывает непредсказуем.

— Варварская страна с варварской системой правления, — Жером Поль дёрнул щекой. — Но военный конфликт с ней преждевременен — пока. Россия достаточно сильна — пока.

— Но ведь можно, — вкрадчиво произнёс госсекретарь, — сделать так, чтобы она стала слабее. Европейского жандарма Николая не слишком любят в Европе…

— Хорошая мысль, — оживился мсье президент, — определённо хорошая!

* * *