Томагавки кардинала

— Я обещаю тебе, Исабель, что больше никто и никогда не оскорбит тебя и твоих дочерей, моих племянниц, ни словом, ни действием, — в голосе Шамплена зазвенела сталь. — А если это произойдёт, виновный будет предан суду — по законам нашей свободной страны! Я обещаю это тебе как президент и как твой брат. — Он обнял Исабель и поцеловал её. — Будь спокойна, сестра: мы помним своих героев и уважаем достойных противников.

— Спасибо, Огюст, — Исабель вытерла слёзы. — Мы возвращаемся домой, в Нуво-Руан — мы приезжали сюда на праздник Дня Независимости. Это всё-таки праздник, хотя для меня его вкус очень горёк…

Она повернулась и пошла к выходу, шурша платьем, а Шамплен нашёл глазами среди пирующих своего личного секретаря.

— Жак, запиши, — распорядился президент Объединённых Штатов. — У дома мадам Рембо в Нуво-Руане сделать надпись на каменной плите: «Здесь живёт семья героев Америки — помните их».

— Эффектно и патетично, — сказал Самуэль Адамо со странной интонацией, — народ оценит такой жест. И всё-таки я считаю, что президент Объединённых Штатов должен быть немного… менее сентиментален: политикам это вредит.

Огюст Шамплен промолчал.

* * *

— Полагаю, господа Конгресс, ни у кого из вас нет ни малейшего сомнения в том, насколько важным является для нашей страны введение собственной денежной единицы. Ни ливр, ни английский фунт стерлингов, ни песо, ни гульден нам не подходят — наши деньги, деньги Объединённых Штатов должны быть особыми, учитывая их важную роль в будущем. Вспомните изречение Франклина «Деньги суть отчеканенная свобода!» и вдумайтесь в его смысл. Объединённые Штаты Америки станут для всего мира образцом государственного устройства, и наши деньги, — Мишель Легран, недавно избранный секретарём казначейства, сделал многозначительную паузу, — тоже станут мировым образцом и эталоном, а в идеале — единым мировым платёжным средством.

По рядам членов Конгресса пронёсся лёгкий шорох — Леграна очень хорошо поняли.

— Все временные деньги отменяются, — продолжал казначей, воодушевлённый этим пониманием, — их заменит талер: наш, американский талер. Серебряный талер появился в обращении в Европе — в Чехии и Германии — в конце пятнадцатого века, и до сих пор он принимается всеми странами Европы в качестве платёжного средства. Серебро — оно и есть серебро: это благородный металл, уступающий только золоту. Однако в последнее время в Европе национальные денежные единицы всё активнее вытесняют талер — он становится вынужденным эмигрантом. Но Америка, — Мишель снова сделал паузу и хитро улыбнулся, — благожелательно относится к эмигрантам, особенно к полезным эмигрантам. Старый добрый талер долгое время был общеевропейской валютой — дадим же этому старичку вторую молодость!

— И долгую жизнь! — выкрикнул кто-то под одобрительный смех.

И под этот смех Мишель Легран, потомок пирата, принимавшего участие в захвате Нуво-Руана, называвшегося тогда Нью-Йорк, первый секретарь казначейства Объединённых Штатов Америки и одновременно очень почтенный и очень состоятельный банкир, достал из кармана сюртука серебряную монету и ловким щёлчком пальцев раскрутил её на столе — так, что она превратилась в маленький сверкающий шарик.

Монета крутилась на столе с лёгким жужжанием, и все следили за её вращением. А когда монета устала крутиться и с лёгким звоном улеглась плашмя, с её аверса глянул вверх орёл, приподнявший крылья. Орёл готовился взлететь, чтобы отправиться в долгий полёт — в полёт над миром…

* * *

1792 год

— Подсудимый Шейс Дэниэл, вам предоставляется последнее слово

Худощавый человек с видимым усилием встал с жёсткой скамьи, где он сидел под охраной двух солдат с ружьями.

— Нас обманули, — сказал он негромко, но так, что его было хорошо слышно. — Я был в Филадельфии в восемьдесят девятом и слышал, что говорил Шамплен, наш президент. Он говорил, что в нашей стране не будет привилегированной знати, и что все мы будем равны перед законом. А на самом деле нашлись те, которые равнее: банкиры-ростовщики Нуво-Руана, промышленники Бастони и плантаторы Луизианы. А мы, простые ремесленники, бедные фермеры, бывшие солдаты, чьими руками была завоевана свобода нашей страны, хотели равного распределения богатств и земель, отмены всех долгов, которые растут из года в год, справедливого судопроизводства. И я повёл обиженных на обидчиков — мы нападали на помещения судов, уничтожали дела о взыскании долгов, освобождали должников. А нас назвали бунтовщиками, а меня, заслужившего чин капитана во время войны за независимость, — главарём бандитов. И наше правительство, которое мы сами выбирали, послало против нас войска: многие мои товарищи были убиты, другие схвачены. Нас обманули! — закончил он с надрывом, сел и опустил голову.

В зале суда царила полная тишина всё то время, пока присяжные совещались, вынося приговор. Вердикт был суров: Дэниэла Шейса и тринадцать других руководителей восстания приговорили к смертной казни через повешение.