Том I.

(Писано у Фрейтага в пятницу 25 февр.) - Всю эту неделю ничего не делал, кроме того, что переписывал рассказ о Жозефине, и теперь дописал до конца того, что она о себе рассказывает, и должно начать слова Петра Ив. Швецова. Меня сильно занимало, сколько выйдет страниц, и тогда, когда я писал, и когда я переписывал. Когда писал, сначала думал, что надобно как-нибудь написать до 30; когда написал предисловие (1 лист) И должен был переписывать рассказ о Жозефине, думал, что упишу на 3_1/2 полулистах, поэтому 12 страниц моего письма, поэтому 24 "Современника" (Науки) - поэтому всего будет + 23 = 36 - 37. Теперь вижу (потому что во время самой переписки я много прибавил), что едва упишется -"а 5 полулистах, поэтому почти 36 - 37 страниц один рассказ, а всего поэтому 49 - 50. Когда писал и переписывал, довольно легко придумывал ход событий

и события, поэтому я стал считать себя способным к писанию повестей, между тем как раньше думал, что я - не могу ничего выдумать - ни характеров, ни особенно происшествий, - нет, могу.

В субботу был Куторга на лекции, и я хотел, чтобы хлопали, потому что мне вообще хочется делать шалости, глупости и т. п. и почему же не польстить человеку? Я всегда готов польстить, т.-е. сделать удовольствие, особенно если насмех, это в моем духе… [154]. Я говорил перед лекцией, чтоб хлопать, - первую идею подали об этом те студенты, которые были у него во времся болезни, - за то, что он сказал, что, пока может, он не оставит университет, так он его любит. Во время лекции я даже написал билетик и стал передавать его из рук в руки: "после лекции аплодировать Михаилу Семеновичу", - не согласились, написали: "во вторник". Хорошо; во вторник я также говорил и даже было написал фальшивой рукой: "Некоторые из студентов филологического факультета предлагают своим гг. товарищам аплодировать г. профессору Мих. Сем. Куторге за его превосходные лекции и за выказанную им во время болезни любовь к университету. Они предлагают аплодировать 22 февраля во вторник после окончания лекции". Это хотел я положить на кафедру, когда не будет никого в аудитории, но не успел; поэтому осталось так в кармане, из которого в среду выронил, доставая платок; поднял Славинский и прочитал вместе со мною. Я показал свое незнание об этом листке, кажется, довольно хорошо, так что нельзя подозревать. Так во вторник все-таки я продолжал говорить, что должно аплодировать; немногие согласились, многие спорили, и даже Воронин, который, наконец, сказал об этом Куторге, который сказал, чтоб не хлопали. Когда Воронин сказал это нам, я перестал говорить об этом.

В субботу был у Вольфа; вечером у Вас. Петр, и говорил об общих вещах, о благе рода человеческого и т. п. Он говорил более в таком духе, какого я не мог подозревать, почти совершенно так, как у меня написано, когда я писал об эгоизме Гете, о различии между [заурядными и] такими людьми, как Гете, и между прочим, о том, что одни ничего не знают того, из чего состоит главным образом жизнь этих людей, что любовь у них обращена на другие решительно предметы, общие, а не свои частные - науку и проч., н, напр., любовь к женщине имеет решительно не тот характер.

Прибавление к субботе. - (Нет, я ошибся, хотел написать, что в этот день взял Вас. Петр, первый лист, предисловие к Жозефине, но он взял раньше, как я написал. А когда я был у него, то думал, что он заговорит, - нет, а только сказал, что начал писать было об образовании и воспитании по этому поводу, как он их понимает.)

20 февраля, воскресенье -Утром ходил к Олимпу Як. попросить справиться о том, можно ли разменять бумажки, и к Ал. Фед, за "Отеч. записками", которые взял без него и взял два номера прошлого года, который не должен бы брать, как нарочно, особенно чтобы прочитать Вас. Петр., но ему-то и не дал, и пролежала эта книжка так. Был Ал. Фед. от 12 до 3. Хотел быть Вас. Петр., но не был, как и в понедельник следующий.

21-го [февраля], - Из университета к Вольфу, где просидел до того, как идти к Ворониным, и пил кофе. У Ворониных не было урока, потому что говеет Константин. Меня это взбесило, что не сказали раньше и заставляли приходить понапрасну, но мало.

22-го [февраля]. - Никитенко читал письма наших царей, которые недавно вышли, - мне снова показалось, потому, что ему скучны и глупы кажутся мои чтения, - но ничего. Дал Главин-скому адрес семейства, в котором он приготовляет в университет сына. Это хорошо; поэтому и я могу когда-нибудь надеяться; но он ему дал раньше - это ничего, потому что ведь Главинский раньше меня отдал ему свой адрес. В университет приходил было Вас. Петр, к Никитенке, но опоздал, поэтому только между лекциями был. Я был развлечен своим намерением положить бумагу, в которой приглашал аплодировать. Сказал, чтоб я ныне приходил к нему, а он завтра. Был у него, снова говорили, снова играли в карты, и мне было снова нескучно. Воротился в 10_1/2.