Том I: Пропавшая рукопись

— Это обычная крестьянка с севера, — прохрипел, подводя итог разговора, король-калиф. — Леофрик, зачем тратить на нее время? В лучшем случае, мы получим еще одного полководца, а у меня один уже есть. Она скажет тебе, откуда этот холод? Почему у нас наступил такой дьявольский немыслимый холод, с тех пор как твоя рабыня — военачальница отправилась за океан? Чем дальше мы победоносно продвигаемся на север, тем холоднее становится здесь, — мне теперь уже просто интересно, что Господь потребует от нас дальше! Может, в итоге, эта война была не по Его воле? Леофрик, это ты меня проклял?

Арианин-аббат сказал веселым голосом:

— Сир, покаяние — это северная ересь. Господь благословил нас Тьмой, которая — хоть и не позволяет нам обрабатывать землю или выращивать зерно — тем не менее стимулирует нас завоевывать земли для Него. Она сделала нас воинами, а не землепашцами и не пастухами, таким образом, сделала нас благородными. Это Его кнут, побуждающий нас выполнять Его волю.

— А холод-то, аббат Мутари? — жестом руки король-калиф приказал ему замолчать. В свете ламп было видно, что его белые пальцы испещрены темными пятнами. Теодорих прикрыл глаза прозрачными веками.

— Сир, — пробормотал Гелимер, — прежде всего, сир, отсеките ей ту руку, которой она держит меч. Женщине, настолько знакомой с дьяволом, как эта, не должно позволять впредь быть воином, неважно, как долго она еще проживет после этого.

При этих словах мгновенно перед ее мысленным взором явилась картинка — два белых круга отрубленной кости в красной, истекающей кровью плоти. Аш сглотнула подкатившую к горлу желчь. И почувствовала прилив тошноты и апатии.

Маленькое заостренное мохнатое личико смотрело сверху на Аш с плеча амира Леофрика. Черные глазки следили за ней. Пучки усов шевелились. Когда Леофрик наклонился, чтобы говорить с ней, крыса переступила своими лапками с розовыми пальцами и уселась на задние ноги, вылизывая свое бледно-голубое бедро — сухая, чистенькая, не завшивевшая.

— Скажи мне что-нибудь, Аш! — тихим голосом умолял амир визиготов Леофрик. — Дочь говорила мне, что ты — женщина очень ценная, но я могу только полагаться на ее слова, у меня нет доказательств. Дай мне какое-нибудь доказательство, чтобы я мог сохранить тебя в живых. Теодорих знает, что вот-вот умрет, и в эти последние недели перестал думать о чужих жизнях.

— Каких доказательств? На что они должны быть похожи? — Аш проглотила комок в горле, стараясь разглядеть амира полными слез глазами. — В мире полным-полно наемников, милорд. Даже хороших, ценных.

— Я не могу ослушаться короля-калифа! Дай мне причину, по которой тебя надо оставить в живых! Поспеши!

Аш, оцепенев, смотрела, как голубая крыса шевелит усами и моет себя за ушами изящными розовыми лапками. Она перевела взгляд на несколько дюймов — на умоляющее лицо Леофрика.

Или это будет означать, что меня освободят. Или это будет означать, что меня убьют, вероятно, быстро. Лучше быстро; черт возьми, я знаю точно, что это лучше, я видела все, что вы можете сделать с человеческим телом, то, что было сегодня, — это просто детские игрушки! Я не хочу дождаться, чтобы они взялись за меня всерьез.

Она услышала свой собственный голос, тоненький в этой холодной комнате с каменными стенами:

— Ладно, ладно, признаюсь, я слышу Голос во время сражения, и так со мной было всегда, точно так же, как у вашей… дочери…Возможно, я ей кровная родня, просто оказалась бракованным экземпляром в вашем эксперименте, но я его вправду слышу!

Леофрик запустил руки в волосы, и его седые кудри встали дыбом. Его напряженные глаза прищурились. Она заметила скептическое выражение лица амира.

И он мне не верит — после всего этого?

Она прошептала твердо и настойчиво:

— Вы должны поверить, что я говорю вам правду!

Дрожа, вся в поту, она долгую минуту, не шевелясь, смотрела в его синие глаза.

Амир Леофрик отвернулся.

Если бы ее не поддержали, обхватив поперек тела, она бы упала: жилистой мускулистой рукой назир Тиудиберт схватил ее за голую грудь и удержал. Она почувствовала, что он смеется.

— Ваше величество, она слышит каменного голема, — сказал Леофрик.

— Да и вы такое заявили бы на ее месте! — фыркнул амир Гелимер.

У короля-калифа побелели губы, он переключил внимание на стоявшего возле него аббата; Аш увидела, как при словах Гелимера взгляд короля метнулся назад, на Леофрика.

— Конечно, она что угодно скажет, — презрительно бросил король-калиф Теодорих. — Леофрик, ты хочешь спасти себя какой-то басней об еще одной рабыне-генерале!

— Я слышу советы по тактике — я слышу Голос каменного голема, — громко произнесла Аш на карфагенской латыни. Гелимер запротестовал.

— Видите? Она не знала, как он называется, пока вы его не назвали при ней!

Рука назира крепко схватила ее. Аш открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но свободной рукой Тиудиберт закрыл ей рот, жестко надавив пальцами на суставы челюстей, чтобы она не могла его укусить.

Амир Леофрик очень низко поклонился, крысы исчезли, спасаясь в складках его одежды, и снова выпрямился и смотрел на умирающего короля-калифа: