Том четвертый. Выпуск II

— Я бы так не сказал, — возразил ей Джимми. — Эти встречи весьма болезненны. — И он осторожно потер правое плечо.

— А как наша бедная рука? — спросила леди Кут.

— Почти зажила, а вообще было ужасно трудно все делать левой. У меня это никогда не получалось.

— Нужно с рождения учить детей свободно владеть обеими руками, — сказал сэр Освальд.

— А вы умеете? — Лакомка с уважением посмотрела на сэра Освальда.

— Конечно, могу писать и левой и правой.

— А обеими сразу?

— Это не имело бы практического смысла, — оборвал ее сэр Освальд.

— Да, — задумчиво проговорила Лакомка, — это было бы уж слишком классно.

— Представьте, что было бы, если бы в правительственных учреждениях правая рука не ведала бы, что делает левая, — вмешался О'Рурк.

— А вы можете делать все обеими руками?

— Что вы, нет, я закоренелый правша.

— Но карты вы сдавали левой рукой, — заметил наблюдательный Бейтмен. — Вчера вечером я обратил на это внимание.

— Ну, карты — это совсем другое дело, — не смутился О'Рурк.

Послышался унылый удар гонга, и все поднялись наверх, чтобы переодеться к обеду[29].

После обеда сэр Освальд, леди Кут, мистер Бейтмен, мистер О'Рурк играли в бридж, а Джимми весь вечер флиртовал с Лакомкой. Последнее, что услышал Джимми, когда поднимался к себе в спальню, были слова сэра Освальда, обращенные к жене:

— Вы никогда не научитесь играть в бридж, Мария. И ее ответ:

— Знаю, дорогой, вы всегда так говорите. Не забудьте, Освальд, вы должны мистеру О'Рурку еще фунт.

Спустя два часа Джимми бесшумно — во всяком случае, как ему казалось — спустился по лестнице. Заглянув в столовую, он направился в кабинет сэра Освальда. На всякий случай прислушался и потом приступил к работе. Почти все ящики письменного стола были заперты, но с помощью причудливо изогнутой проволоки он быстренько их открыл, затем методично осмотрел ящик за ящиком, стараясь внутри все оставить как было. Пару раз что-то зашуршало, он насторожился, но его опасения оказались напрасными.

Наконец был обследован последний ящик. Джимми основательно пополнил запас своих знаний о сталелитейной промышленности; однако того, что искал, не обнаружил: ни сведений об изобретении герра Эберхарда, ни следов таинственного “Седьмого”. Конечно, он и не очень рассчитывал на успех, просто решил попытать счастья, раз уж представился случай. Поиски, увы, ничего не дали.

Отлично зная, какой острый у Руперта Бейтмена глаз, он проверил, хорошо ли заперты ящики, еще раз внимательно осмотрел комнату — вроде бы он не оставил никаких следов.

— Так-так, — пробормотал он себе под нос. — Ничего нет. Может, завтра повезет больше, если только девушки не подведут.

Выйдя из кабинета, он закрыл за собой дверь. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие. Джимми прислушался. Тишина. Он решил, что ему померещилось. Лунный свет проникал через высокие сводчатые окна, и он мог двигаться, не натыкаясь на мебель.

Снова послышался легкий шорох — значит, ему не показалось: в холле кто-то был. Сердце Джимми тревожно забилось. Он бросился к выключателю. Внезапный свет ослепил его, но не настолько, чтобы он не смог увидеть Руперта Бейтмена, стоящего всего в четырех футах от него.

— Господи, Понго! Как же ты меня напугал! Что это ты здесь шуршишь?

— Я услышал шум, — строго пояснил мистер Бейтмен, — и решил, что к нам забрались воры.

Джимми заметил, что на мистере Бейтмене были спортивные тапочки.

— Ты, как всегда, очень предусмотрителен, Понго, — добродушно сказал он. — Даже револьвер захватил. — Его взгляд задержался на оттопыренном кармане мистера Бейтмена.

— Это может оказаться не лишним, неизвестно ведь, кто мог забраться в дом.

— Хорошо что хоть не выстрелил. Мне, знаешь ли, уже надоело быть мишенью.

— Я вполне мог это сделать.

— Помилуй, а закон? Как же можно стрелять, не убедившись, что перед тобой действительно взломщик. Тут горячку пороть никак нельзя… Поди потом объясни, почему ты подстрелил абсолютно безобидного гостя.

— Кстати, а ты-то что тут делаешь?

— Ищу печенье, — объяснил Джимми. — Проголодался что-то.

— Но у тебя же на тумбочке есть коробка с печеньем, — сказал Руперт Бейтмен и пытливо посмотрел на Джимми сквозь очки в роговой оправе.

— Э, старина. Никогда не следует полагаться на прислугу. Тумбочка есть, коробка есть, а вот печенье под условным названием “для ненасытных гостей” отсутствует. И посему ненасытный гость вынужден рыскать по столовой. — И с невинной улыбкой Джимми достал из кармана халата горсть крекеров.

Они помолчали.

— А теперь я, пожалуй, пойду спать. Спокойной ночи, Понго. — С безмятежным видом Джимми стал подниматься по лестнице. Руперт Бейтмен, пошел следом. В дверях своей комнаты Джимми остановился, как бы собираясь еще раз пожелать приятелю спокойной ночи.

— Пустая коробка, странно, — пробормотал мистер Бейтмен. — Ты не против, если я…

— Конечно, сам полюбуйся. Мистер Бейтмен подошел к тумбочке, открыл жестяную коробку и убедился, что она пуста.

— Да, непростительная халатность, — пробормотал он. — Спокойной ночи, — и удалился.

Джимми присел на краешек кровати и прислушался.