Том 9. Новь. Повести и рассказы 1874-1877

Один из сохранившихся автографов «Пунина и Бабурина», описанный как беловой (см.: Mazon,p. 81), является в действительности черновым. Черновой автограф был, видимо, единственным полным рукописным текстом «Пунина и Бабурина», оставшимся у писателя после отправки в Петербург наборной рукописи [312], и на титульном листе его значится: «Начат в Париже, 48, rue de Douai, в воскресенье 9-го дек. / 27-го нояб. 1872. Кончен там же в понедельник 16-го/4-го марта 1874 [313](52 стр.). Писано с громадными перерывами». Ниже дописано, очевидно, уже после выхода повести в свет: «(Напечатано в апрельской книжке „Вестника Европы“ 1874 г.)». Названную дату записывает Тургенев и в конце чернового автографа: «Париж. Rue de Douai, 48. Понедельник, 16/4 марта 1874, 3 часа п. п.», причем эта запись также сделана явно позже — чернилами, отличающимися от тех, которыми написаны последние страницы рукописи. Вероятно, именно о завершении чернового автографа и извещал Тургенев своего издателя в письме от 10 (22) февраля 1874 г. (см. выше, с. 431).

Имеющийся у нас второй, незавершенный автограф «Пунина и Бабурина» вначале предназначался, по всей вероятности, для набора. В соответствии с этим оформлен и его титульный лист, на котором указаны только название произведения, фамилия автора и место и время создания повести: «Пунин и Бабурин, рассказ И. С. Тургенева. Париж, 1874».

Однако работа над текстом не прекращалась, и это вскоре привело к тому, что беловой автограф еще в процессе переписывания приобрел вид черновой рукописи и, следовательно, не мог быть отправлен в Петербург. Именно поэтому он и не был завершен. Последняя страница этой рукописи кончается на середине листа фразой: «И, посвистывая себе под нос, я отправился домой» (5-й раздел II главы), и под текстом поставлена завершающая черта. Писатель, стесненный сроками, оставил беловой автограф незаконченным и приступил, очевидно, еще раз к переписыванию текста. Новая, уже действительно беловая рукопись и явилась наборной. Нам эта рукопись неизвестна, но о ее существовании можно судить по весьма значительным расхождениям, имеющимся между беловым автографом и текстом первой публикации «Пунина и Бабурина».

В регулярной и подробной переписке Тургенева со Стасюлевичем, касающейся «Пунина и Бабурина», нет решительно никаких упоминаний ни об отправке писателю в Париж корректур, ни о получении и прочтении их автором. Напротив, в письме от 10 (22) марта 1874 г. издатель «Вестника Европы» писал Тургеневу: «Вчера <…> я получил давно жданную гостью и мог только взглянуть на заглавие и конец. Это было 2 часа дня: через полчаса должны были начаться работы в типографии, и потому я с одним рассыльным послал рукопись для немедленного набора, а с другим — благодарственную телеграмму Вам. Сегодня утром мне принесли первую форму набора: как видите, мы не дремлем! Вот Вам ответ на только что мною полученное Ваше письмо от среды с вопросом: в апрельской или майской книге будет напечатан рассказ Петра Петровича Б. Конечно, в апрельской! 31 марта пасха, а первого апреля мы разошлем подписчикам — красное яичко…»; «…сегодня, — продолжал Стасюлевич, — несмотря на воскресенье половина типографии на ногах, чтоб набрать Вашу рукопись. Послезавтра вся машина пойдет в ход на всех парах, чтоб наверстать пропущенное время. Но не бойтесь за Вашу статью: мы только сверстаем, но не будем спешить печатанием, а будем печатать листы следующих статей: Ваша же подвергнется одной лишней корректуре. Кроме меня, будет читать ее Пыпин. Начало мне очень понравилось…» (ИРЛИ;5778, ХХХб. 68а).

Ни Стасюлевич, ни Пыпин не могли, без сомнения, позволить себе то немалое количество исправлений, которыми отличается печатный текст повести от белового автографа.

Отметим еще одно обстоятельство.

На полях с. 49 чернового автографа рукой Тургенева сделана схема — распределение страниц рукописи по главам, — не совпадающая с аналогичной схемой в беловом автографе. Схема эта, вероятно, соответствует тому, что было сделано в наборной рукописи, и Тургенев оставил ее у себя для памяти.

Работая над текстом «Пунина и Бабурина», Тургенев в основном стремился усилить социально-политическое звучание повести, внося в связи с этим новые детали в обрисовку ее героев.

Прежде всего это относится к образу непокорного республиканца. Так, правя черновик, Тургенев дополняет его рассказом Пунина о происхождении Бабурина (с. 37–38), подробнее мотивирует право Бабурина на любовь Музы (с. 38–39). Настойчиво искал писатель и четкий зрительный образ этого героя. Интересно также, что в первоначальном варианте (в черновом автографе) Бабурин за участие в деле петрашевцев должен был быть сослан, по замыслу Тургенева, не в западную, а в восточную Сибирь, что было наказанием гораздо более тяжелым. Кроме того, на полях чернового автографа имеется помета: «Телесные наказания». Очевидно, писатель предполагал, что его герой, как мещанин, мог быть подвергнут и такой унизительной каре.