Том 9

Позвольте теперь перейти ко второму вопросу — к вопросу о нанкинских событиях. Я думаю, что нанкинские события не должны быть для нас неожиданностью. Империализм не может жить без насилий и грабежей, без крови и выстрелов. На то он и империализм. Поэтому события в Нанкине для нас не могут являться неожиданностью.

О чем говорят нанкинские события?

В чем их политический смысл?

Они говорят о том, что в политике империализма наступил перелом, перелом от вооруженного мира к вооруженной войне против китайского народа.

До нанкинских событий империализм старался прикрывать свои намерения елейными речами о мире и невмешательстве во внутренние дела других стран, маской “цивилизации” и “человеколюбия”, Лигой наций и т. д. После нанкинских событий империализм отбрасывает прочь и елейные речи, и невмешательство, и Лигу наций, и всякую иную маску. Теперь империализм стоит перед всем миром во всей своей наготе откровенного хищника и угнетателя.

Буржуазному пацифизму нанесен еще один сокрушительный удар. Ибо что же, собственно, могут противопоставить сладкопевцы империалистического пацифизма, вроде Бонкуров, Брейтшейдов и др., факту расстрела нанкинских жителей, кроме своих лживых пацифистских речей?

Лиге наций дана еще одна пощечина. Ибо кто же, кроме лакеев империализма, может считать “нормальным” тот факт, что один из членов Лиги наций расстреливает население другого из членов Лиги наций, а сама Лига наций вынуждена молчать, полагая, что это ее не касается?

Доказано, что наша партия была права, расценивая подвоз войск империалистических стран к Шанхаю, как прелюдию военных нападений на китайский народ. Ибо кто же, кроме слепых, может теперь не видеть, что войска в Шанхае нужны были империализму для перехода от “слов” к “делу”.

Таков смысл нанкинских событий.

Каковы могли быть намерения империалистов, рискнувших на нанкинскую авантюру?

Возможно, что, срывая с себя маску и ставя в порядок дня артиллерию в Нанкине, империалисты хотели повернуть назад колесо истории, положить конец разрастающемуся революционному движению во всех странах и повести борьбу за восстановление той относительной устойчивости мирового капитализма, которая имела место до империалистической войны.

Известно, что из империалистической войны капитализм вышел с неизлечимыми ранами.

Известно, что лет десять назад рабочие и крестьяне СССР прорвали фронт капитала и нанесли ему неизлечимую рану.

Известно, что империалистическая война расшатала основы империалистического господства в колониальных и зависимых странах.

Известно, что спустя десять лет после Октября китайские рабочие и крестьяне начали также прорывать фронт империализма, причем нет никаких оснований предполагать, что они не прорвут его вконец.

Так вот, возможно, что империалисты хотели стереть все это одним ударом и начать “новую страницу” истории. И если они действительно хотели этого, то надо признать, что они попали пальцем в небо. Ибо только люди, впавшие в детство, могут думать, что законы артиллерии сильнее законов истории, что можно повернуть вспять колесо истории выстрелами в Нанкине.

Возможно, что империалисты, стреляя в Нанкин, хотели тем самым устрашить угнетенные народы других стран, рвущиеся к свободе, как бы говоря им: про вас сказывается сказка в Нанкине. Это вовсе не исключено, товарищи. Политика устрашения имеет свои “основания” в истории империализма. Но что она, эта политика, не годна и не достигает цели, — в этом едва ли может быть сомнение. Эту политику “с успехом” применял в свое время русский царизм. Но чем она кончилась? Вы знаете, что она кончилась полным крахом царизма.

Возможно, наконец, что, стреляя в Нанкин, империалисты хотели поразить китайскую революцию в самое сердце и сделать невозможным, во-первых, дальнейшее продвижение южных китайских войск и объединение Китая и, во-вторых, осуществление тех условий переговоров насчет концессий, которые были проведены в Ханькоу. Это вполне возможно и, пожалуй, вполне вероятно. Что империалисты не хотят единого Китая и предпочитают иметь два Китая для того, чтобы “успешнее маневрировать”, — об этом уже проговорилась несколько раз капиталистическая печать. Что касается шанхайских и других концессий, то едва ли можно сомневаться в том, что многие из империалистов “не сочувствуют” тем условиям, которые были выработаны и утверждены в Ханькоу. И вот, стреляя в Нанкин, империалисты, видимо, хотели сказать тем самым, что они предпочитают вести в будущем переговоры с национальным правительством под давлением и под аккомпанемент артиллерии. Таковы уж музыкальные вкусы империалистов. То, что эта странная музыка смахивает на музыку каннибалов, — это, видимо, не смущает империалистов…

Добьются ли они своей цели, — это покажет ближайшее будущее. Необходимо, однако, заметить, что они добились пока что одного: углубления ненависти среди китайцев против империализма, сплочения сил Гоминдана[48] и новой передвижки революционного движения в Китае влево.

Едва ли можно сомневаться, что результаты получаются пока что обратные.