Том 8. Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге

Б о р о д а ч (крутит). Сорок процентов! Больше не могу. Дай Бог вам быть таким щедрым.

Т а р а н т о г а. Тут двести злотых.

Б о р о д а ч. У меня обе руки заняты, будьте любезны, положите мне сами в карман... Благодарю! Сегодня же начинаю строить модель вдвое большую. Еще увидите. (Выходит.)

С я и к о (входит). Ну как, господин профессор, крутилось?

Т а р а н т о г а. Да. У меня и теперь еще кружится — в голове. Если он явится еще раз, немедленно вызывайте полицию.

С я н к о. Вы так всегда говорите. Можно звать следующего?

Т а р а н т о г а. Сейчас, только передохну. Кто там на очереди?

С я н к о. Кто-то из новеньких. Я его ни разу не видел.

Т а р а н т о г а. С собой принес что-нибудь?

С я н к о. Нет.

Т а р а н т о г а. Пусть войдет.

З а к р ы в а т е л ь. Здравствуйте...

Т а р а н т о г а. Прошу садиться. Могу уделить вам пять минут ровно. Слушаю.

З а к р ы в а т е л ь. Но, господин профессор, пяти минут мало, речь идет о плодах многолетних раздумий и наблюдений!

Т а р а н т о г а. Осталось четыре минуты пятьдесят секунд. Слушаю.

З а к р ы в а т е л ь. Как вы безжалостны! Хорошо, я попробую, я уже начинаю. Я, господин профессор, не обычный изобретатель.

Т а р а н т о г а. Обычных и не бывает. Что вам угодно?

З а к р ы в а т е л ь. Я не изобретатель и не открыватель. Я антиоткрыватель, иначе говоря, Закрыватель. Глубокий анализ всемирной истории во всей ее совокупности привел меня к выводу, что человечеству не нужны уже никакие открытия. Совершенно напротив — оно страдает от их избытка. И я решил помочь человечеству.

Т а р а н т о г а. Каким образом?

З а к р ы в а т е л ь. Путем закрытия особенно вредных открытий. Какой из кршмаров нашего времени страшнее всего? Атомная энергия. Следовательно, что нужно сделать? Нужно ее закрыть. Так я решил...

Т а р а н т о г а. Но каким образом?

З а к р ы в а т е л ь. Моим собственным методом — методом добрачных разводов.

Т а р а н т о г а. Как, как? Не понял.

З а к р ы в а т е л ь. Очень просто. Все гениальное просто. Смотрите, вот план операции... (Шелест бумаги.)

Т а р а н т о г а. Что это? Вы занимаетесь генеалогией?

З а к р ы в а т е л ь. Это генеалогическое дерево Альберта Эйнштейна. Ведь Эйнштейн первый заварил эту кашу с атомами. Это он открыл эквивалентность материи и энергии. Поэтому надо расстроить свадьбу его родителей. Если они не поженятся, у них не будет детей, если у них не будет детей, Эйнштейн никогда не родится, а если он не родится, не будет и атомной бомбы.

Т а р а н т о г а. Вот как! Но веда» они уже поженились, добрых сто лет назад, и он таки родился!

З а к р ы в а т е л ь. Не страшно, — а машина времени на что?

Т а р а н т о г а. Машина времени?

З а к р ы в а т е л ь. Ясное дело. Нужно отъехать назад в прошлое, разыскать родителей Эйнштейна прежде, чем они поженятся, и развести их до свадьбы при помощи разных уловок. Я разработал шесть способов досвадебного развода, а именно: сплетни, игра на самолюбии, разжигание межсемейных раздоров, взятки и подкуп, в крайнем же случае — похищение невесты из-под венца. А если не поможет и это, нужно отъехать в прошлое еще дальше и развести тех родителей, у которых родятся родители Эйнштейна. Где-нибудь да получится, это уж точно!

Т а р а н т о г а. А машину времени вы тоже изобрели?

З а к р ы в а т е л ь. Нет. Я один не могу изобрести все сразу. Машиной займетесь вы, господин профессор. Я даю «Закат», вы — машину времени. Вы половину, и я половину.

Т а р а н т о г а. Какой еще «Закат»?

З а к р ы в а т е л ь. Это секретный код операции «Закрытие атома».

Т а р а н т о г а. Дорогой мой, если бы даже вам удалось сделать то, что вы предлагаете, ничего бы не вышло. Не будь Эйнштейна, формулу открыл бы кто-то другой.

З а к р ы в а т е л ь. Кто?

Т а р а н т о г а. Не знаю. Но кто-нибудь — наверняка.

З а к р ы в а т е л ь. Стало быть, надо найти его родителей и развести.

Т а р а н т о г а. Почтеннейший, нельзя развести всех родителей, иначе вы перестанете существовать. Пока рождаются дети, из них непременно будут вырастать изобретатели и ученые. Впрочем, пять минут истекли. Ваша идея не представляет для меня интереса. Прощайте.

З а к р ы в а т е л ь. Не представляет? Хо-хо!

Т а р а н т о г а. Что?!

З а к р ы в а т е л ь. А то, что я, значит, пойду, а вы останетесь с моей эпохальной идеей!

Т а р а н т о г а. Я? С вашей идеей? Да она никому не нужна!

З а к р ы в а т е л ь. Хо-хо!

Т а р а н т о г а. Да прекратите вы свои «хо-хо»! Я не хотел говорить, но раз уж на то пошло — пожалуйста. Ваша идея — чистейший бред.

З а к р ы в а т е л ь. Хо-хо. Так всегда говорят, а потом на чужих идеях сколачивают капиталец...

Т а р а н т о г а. Какая бессовестная клевета! Чего вам, собственно, надо?

З а к р ы в а т е л ь. Чтобы вы взяли меня в долю...

Т а р а н т о г а. Вы что, не понимаете человеческого языка? Вашу идею я считаю бредовой и не хочу о ней слышать.

З а к р ы в а т е л ь. Да, но я вот уйду, а вы ее будете помнить...

Т а р а н т о г а. Не могу же я ее вычеркнуть из памяти!

З а к р ы в а т е л ь. Знаю, знаю. Я этого и не требую.