Том 8

И тут он впервые подумал о стенографистке как о живом существе. До сих пор она была в его глазах только особой женского пола и предметом конторской обстановки. Но теперь, когда она доказала, что лучше знает грамматику, нежели дельцы и даже окончившие университет футболисты, она стала для него личностью. Она приковала его внимание к себе с такой же силой, как злосчастное «о деле» в аккуратно отпечатанном письме. Вечером, когда она уходила из конторы, он пригляделся к ней и в первый раз заметил, что она хорошо сложена и одета со вкусом. Он плохо разбирался в дамских туалетах и не мог оценить во всех подробностях красивую блузку и элегантный английский костюм, но ему понравился общий вид — все было на месте, ничего лишнего, ничто не портило впечатления.

«Да она премиленькая», — решил он про себя, когда за ней захлопнулась входная дверь.

На другое утро, диктуя стенографистке письма, он заметил, что у нее очень красиво уложены волосы, хотя нипочем не сумел бы описать ее прическу. Просто ему приятно было смотреть на ее головку. Она сидела спиной к окну, и он обратил внимание, что волосы у нее каштановые, с бронзовым отливом. Под бледными лучами солнца, проникавшими в окно, бронзовые искорки поблескивали словно золотые, и это тоже было очень красиво. «Странно, — подумал он, — как я этого раньше не приметил».

В середине письма ему снова понадобился тот оборот, из-за которого они вчера поспорили. Он вспомнил свое единоборство с учебником и произнес:

— «О деле, о котором мы с вами говорили, я…» Мисс Мэсон быстро взглянула на него. Она сделала это невольно, не сумев скрыть своего удивления. Уже в следующую секунду она опустила ресницы, готовая продолжать запись. Однако Харниш успел рассмотреть, что глаза у нее серые.

Впоследствии он узнал, что в этих серых глазах иногда вспыхивают золотистые точечки; но и того, что он сейчас увидел, оказалось достаточно, чтобы повергнуть его в изумление: почему, собственно, он был так твердо уверен, что волосы у нее черные, а глаза карие?

— А ведь вы были правы, — сказал он, смущенно улыбаясь, что никак не вязалось с резкими, как у индейца, чертами его лица.

За это чистосердечное признание он был вознагражден еще одним взмахом ресниц и приветливой улыбкой; кстати, он окончательно убедился, что глаза у нее серые.

— Только мне все-таки кажется, что это неправильно, — пожаловался он.

Она весело засмеялась.

— Простите, — спохватилась она, однако не удержалась и тут же добавила: — Но вы такой смешной.

Харнишу стало немного не по себе, тем более что солнце упорно золотило ее волосы.

— Я вовсе не шучу, — сказал он.

— Потому-то и вышло смешно. Но вы не сомневайтесь, это совершенно правильно, в точности по грамматике.

— Ну что ж, ладно, — вздохнул он. — Значит, так: «О деле, о котором мы с вами говорили… я…» Записали?

И он продиктовал письмо до конца. Вскоре он обнаружил, что, когда у нее нет работы, на читает книгу или журнал, либо занимается рукоделием.

Как-то, проходя мимо ее стола, он взял в руки томик стихов Киплинга и с недоумением заглянул в него.

— Вы любите читать, мисс Мэсон? — спросил он и положил книгу обратно.

— Люблю, — ответила она. — Очень люблю.

В другой раз он увидел на ее столе «Колеса счастья» [6] Уэллса.

— Про что это? — спросил он.

— Да просто роман, любовная история.

Она умолкла, но он медлил уходить, и она почувствовала, что неудобно не прибавить еще что-нибудь.

— Один скромный лондонский клерк во время отпуска отправился путешествовать на велосипеде и влюбился в девушку гораздо выше его по общественному положению. Она дочь известной писательницы и все такое. Это очень увлекательная история и печальная, даже трагическая. Хотите почитать?

— А он женился на ней? — спросил Харниш.

— Нет, не женился, в этом все дело. Ведь он…

— И вы прочли такую толстенную книгу, чтобы узнать, что он на ней не женился? — с недоумением пробормотал Харниш.

Мисс Мэсон стало смешно, но в то же время слова Харниша задели ее за живое.

— Но вы же читаете целыми днями биржевые котировки и сообщения о состоянии рынка, — возразила она.

— Так ведь тут есть польза. Это нужно для дела. Как же можно сравнивать? Мне мое чтение приносит деньги. А что вы находите в ваших книгах?

— Новые мысли, убеждения, просто жизнь.

— Гроша ломаного это не стоит.

— Не всегда можно переводить жизнь на гроши, — ответила она.

— Ну что ж, — сказал он с чисто мужской снисходительностью, — если вам это нравится, то нечего и спорить. О вкусах вообще спорить не приходится.

Хоть это и было сказано несколько свысока, тоном превосходства, его кольнула мысль, что мисс Мэсон, по-видимому, очень ученая, и на минуту он почувствовал себя дикарем, лицом к лицу столкнувшимся с явлением недоступной ему, неизмеримо более высокой культуры. В глазах Харниша культура не имела никакой цены, и в то же время ему смутно представлялось, что не так уж она бесполезна, как кажется.