Том 8

— Говорящему от страшного имени властителя Синана, аль-Джебала, о слуга Салах ад-Дина!

Услышав это, застонали все, даже храбрые сарацины, они поняли, что им приходится иметь дело с ужасным главой ассасинов.

— Значит, между султаном и Синаном началась война? — спросил Хасан.

— Да, мы всегда воюем. Кроме того, с вами та, которая, — он взглянул на Розамунду, — дорога Салах ад-Дину, ее мой господин желает иметь заложницей.

— Как вы узнали о ней? — обратился Хасан к высокому человеку, желая выиграть время, чтобы его воины успели оправиться.

— Как господин Синан узнает все, — послышался ответ. — Сдавайтесь же, и, быть может, он помилует вас.

— Сдаться шпионам, — со свистом вырвалось из уст Хасана, — таким, как Никлас, который приплыл сюда с Кипра раньше нас, и франкская собака, которая только называется рыцарем, — указал он на Лозеля. — Нет мы не сдаемся, и тут вам, ассасины, придется иметь дело не с ядом и ножом, а с мечами и храбрыми людьми. Да, предупреждаю вас и вашего господина, что Салах ад-Дин отплатит за это деяние.

— Пусть попробует, если он желает умереть, ведь до этого дня мы его щадили, — спокойно изрек высокий араб, потом, обратившись к окружающим, приказал: — Перерезать всех, кроме женщин и эмира Хасана, которого мне приказано привести в Массиаф живым.

— Идите в каюту, госпожа, — обратился Хасан к Розамунде, — и помните, что мы сделали все ради вашего спасения. Скажите это моему господину, я хочу, чтобы моя честь осталась незапятнанной в его глазах. Теперь, солдаты Салах ад-Дина, бейтесь и умрите так, как вас учил наш господин. Ворота рая распахнулись, но ни один трус не войдет в них!

В ответ раздался бешеный крик. Розамунда убежала в каюту, а на палубе началась ужасная резня. Ассасины с мечами и кинжалами старались подняться на борт и штурмом взять палубу, но их натиск несколько раз отбивали, средняя часть галеры наполнилась их телами, потому что они, один за другим, падали под ударами кривых сарацинских сабель, но снова и снова бросались вперед, не зная ни страха, ни жалости, когда их господин давал им приказ. От берега подходили новые лодки, наполненные людьми, а сарацин было мало, и все истомленные болезнью и бурей. Наконец, выглянув из каюты, Розамунда увидела, что враги заняли корму.

Кое-где еще бились отдельные группы, но сарацины падали под ударами ассасинов, увеличивая кольцо мертвых тел. В числе сражавшихся был и принц-воин Хасан. Глаза Розамунды не отрывались от него, она следила за тем, как он один отбивался от целой толпы, и перед ней предстала другая картина: точно так же ее отец, тоже один, боролся с эмиром и его солдатами; в это страшное мгновение она подумала о справедливости Божьей.

Но что это? Нога принца скользнула по покрытой кровью палубе. Хасан упал, и, раньше чем он успел подняться, на него набросили плащи; ожесточенные, но молчаливые даже перед лицом смерти люди, помнившие о приказании своего предводителя взять принца живым, быстро накрыли его множеством плащей. Они взяли его живым и не раненым: никто из ассасинов не ответил на его удар ударом, чтобы не нарушить приказание Синана.

Розамунда видела все это, и, помня, что великий ассасин приказал привезти ее также не раненой, знала, что ей нечего бояться насилия со стороны жестоких убийц. Эта мысль и сознание, что Хасан остался жив, подбодрили ее.

— Кончено, — произнес высокий араб бесстрастным голосом, — бросьте в море собак, которые осмелились ослушаться приказаний аль-Джебала.

Его воины повиновались, они подняли мертвых и умиравших сарацин и бросили их в воду, где те и утонули, и ни один из раненых воинов Хасана не попросил пощады. Потом ассасины поступили так же со своими мертвыми, раненых же переправили на берег. Наконец высокий араб подошел к каюте и сказал:

— Госпожа, идите, мы готовы в путь.

Розамунде пришлось повиноваться. Идя за ним, она вспомнила, как после борьбы и кровопролития ее привезли на эту галеру Бог весть с какой целью, и думала, что теперь сходит с нее после борьбы и кровопролития и что снова ее повезут неизвестно куда.

— О! — вскрикнула она, указывая на тела, которые кидали в море. — Дурно кончили люди, укравшие меня, но дурно можете кончить и вы, слуги аль-Джебала.

Высокий человек ничего не ответил. Он вел ее к лодке, а за ними шли плачущая Мария и принц Хасан.

Они вскоре были на берегу, здесь Марию оторвали от Розамунды, и дочь сэра Эндрью никогда не узнала, что случилось с этой женщиной и нашла ли она своего исчезнувшего мужа.

X . Город аль-Джебала

— Довольно, довольно, — смущенно попросил Годвин, — когти животного только оцарапали меня, мне стыдно, что вы заставляете ваши волосы нести такую низкую службу. Дай мне глоток воды, Вульф. Он обратился к брату, но, не говоря ни слова, Масуда, которая отирала его кровь своими волосами, подала ему воды из источника, подмешав туда вина. Годвин напился. Он поднялся и пошевелил руками и ногами.

— Да, — заявил он, — все сущие пустяки. Это было только потрясение, львица совсем не ранила меня.