Том 7. Письма

Дополнением к Летописи, в которой П. П. Яковлев говорит о наиболее важных действиях по возрождению монастыря, могут служить сведения из писем, касающиеся повседневной деятельности, также и некоторых примечательных событий. Например, в письме от 1 июля 1836 г. Павел Петрович рассказывает об утверждении Государем Императором предложения Святейшего Синода о возведении Сергиевой пустыни из второго в первый класс, а также о делах, связанных с размежеванием земли; в письме от 25 декабря 1847 г. — об установке монумента над могилой похороненного в Сергиевой пустыни митрополита Иосафата. В записке от 30 июля 1836 г. он пишет: «Самым лучшим средством было бы просить о настоянии Сухаревой Вице-Губернатору, от которого ныне зависит и ускорение, и медленность дела [о раз{стр. 590}межевании земли]». Интересно, что это та самая Агафоклея Марковна Сухарева, которая когда-то чинила препятствия уходу Дмитрия Александровича в монастырь, — теперь она помогала архимандриту Игнатию в его монастырских делах. Примечательна другая записка П. П. Яковлева: «Елисавета Михайловна Хитрово убедительно просит Вас вынуть часть [из ее вклада] за упокой новопреставившегося Александра Пушкина, которого тело вчера отпевали в Конюшенной церкви, а для погребения повезли в Псковской которой-то Монастырь, близ коего их Пушкиных имение».

Заканчивает Павел Петрович описание периода настоятельства архимандрита Игнатия в Сергиевой пустыни следующими словами: «Таким образом, в течение почти 24-летнего управления пустынею О. Архимандритом Игнатием Брянчаниновым, благодаря его неусыпным трудам, обитель была приведена в такое состояние, что сделалась предметом религиозного утешения для православных русских и удивления для иностранцев, которые во множестве стали приезжать, чтобы посмотреть на нее. <…> В 1857 году, отправляясь к месту своего нового служения, епископ Игнатий мог иметь совершенно справедливое сознание, что он честно сделал возложенное на него дело, оправдал доверие Августейшего монарха и Высшего Духовного начальства, оставив своему преемнику воссозданную им обитель, благоустроенную и цветущую. Искренними слезами, теплыми молитвами и сердечными благопожеланиями провожала его братия. Горечь разлуки услаждалась лишь мыслию, что Обитель переходит в опытные руки и что таким образом дальнейшее ее процветание вполне обеспечено».

Еще Павел Петрович вел Журнал посещений Пустыни членами Императорской фамилии. Начинает он журнал с 1834 г.:

«23 июня имели счастие видеть Его Императорское Высочество Наследника [362], приехавшего сюда с генерал-Адъютантом А. А. Кавелиным во время поздней обедни, несколько времени слушавшего оную, а потом удостоившего быть в Настоятельских келлиях… Настоятель поднес образ Преподобного Сергия и просфору. Его Высочество изволил пожаловать Монастырю 25 и для раздачи нищим 25 руб.

В конце июня месяца 1834 года Государь Наследник изволил прислать инкогнито к Настоятелю О. Архимандриту Игнатию с известием, что третьего числа июля в Александрийской, что близ {стр. 591} Петергофа, Церкви будет освящение, на которое он, Настоятель, приглашен будет, что и исполнилось.

18-го числа минувшего месяца августа в 6 часов вечера Государь Император с Государынею Императрицею и Наследником Цесаревичем, отправляясь в Петербург с соседственного нам Петергофа, удостоили здешнюю Пустыню своим посещением. Вышедши из коляски, Государь Император изволил спросить встретившегося у Святых ворот здешнего казначея: «Дома ли О. Игнатий?» — и потом: «Скажи ему, что приехал его прежний товарищ и желает его видеть»; вслед затем изволил пройти прямо в Соборную церковь, где когда Государь увидел пришедшего О. Архимандрита, то в присутствии всех нас несколько раз целовал его, потом спросил Чихачева, товарища О. Архимандрита, по прибытии коего Государь на него смотрит, узнав, обнимает и целует.

Из Церкви шествовали в Настоятельские келлии, кои ныне вновь были переделаны, так как и теплая старая церковь, между которою с Настоятельскими келлиями вновь сделана Братская трапеза. По осмотрении всего Государь изъявил свое удовольствие касательно оной постройки.

В бытность Их Величеств и Его Высочества в Настоятельских келлиях, я имел счастие быть от О. Архимандрита представленным; Государь Император удостоил несколькими о мне вопросами, заключающими совершенно отеческое попечение о каждом из его верноподданных.

По возвращении из келлии вторично в Церковь сказана была Ектения и многолетие, при пении коих Государь Император изволил сам несколько петь вместе с крылосными.

Наконец отправились в сопровождении О. Архимандрита, братии и многих петербургских Богомольцев, в то время здесь бывших, Драгоценные посетители обратно к своим экипажам. Здесь столь же искреннее последовало прощание, как и первоначальная встреча, т. е. тем кончилось, что Государь не прежде изволил сесть в коляску, как расцеловавши О. Архимандрита и Чихачева, ныне находящегося в рясофоре…» [363]

1835 год.