Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

Узенькое местечко, которое я занимаю — Что за безобразие! Что за пустяки!— Этот монолог Базарова текстуально близок следующему монологу скептика и атеиста из «Мыслей» Б. Паскаля: «Я вижу эти ужасающие пространства вселенной, которые заключают меня в себе, я чувствую себя привязанным к одному уголку этого обширного мира, не зная, почему я помещен именно в этом, а не другом месте, почему то короткое время, которое дано мне жить, назначено мне именно в этом, а не в другом пункте целой вечности, которая мне предшествовала и которая за мной следует. Я вижу со всех сторон только бесконечности, которые заключают меня в себе, как атом < …> Всё, что я сознаю, это только то, что я должен скоро умереть…» ( ПаскальБлез. Мысли. С предисловием Прево-Пародоля. Перевод П. Д. Первова. СПб., 1888, с. 32). В сущности то же у Марка Аврелия, философские суждения которого также учитывались Тургеневым: «Какая частица безмерного и беспредельного времени уделена каждому из нас? Еще немного — и она исчезнет в вечности… На каком клочке земли мы пресмыкаемся?.. Ничтожна жизнь каждого, ничтожен тот уголок земли, где он живет… Ведь вся земля только точка. А какой крошечный уголок ее занимает место твоего пребывания?..» ( АврелийМарк. Наедине с собой. Размышления. М., 1914, с. 181–182, 30–32, 40). О связях философии Тургенева с философией античного мира см. в кн.: БатютоА. Тургенев-романист. Л., 1972, с. 89, 94-108 и др.

Аналогичные отрывки из сочинений Паскаля Тургенев неоднократно сочувственно пересказывал и цитировал в письмах, напр., к П. Виардо от 18 (30) апреля 1848 г. и к Фету от 30 марта (11 апреля) 1864 г. Вместе с тем трактовка базаровского атеизма противопоставлена философии Паскаля, который считал атеистов людьми безнравственными и единственное спасение от скепсиса видел в обращении к религии. Именно за это Тургенев еще в 1848 г. в письме к Полине Виардо от 18 (30) апреля назвал Паскаля «рабом католицизма». В связи с этим особое звучание приобретает изображение смерти Базарова. Паскаль спрашивал: «Неужели это мужество, если умирающий человек станет, среди слабости и агонии, вооружаться против бога, всемогущего и вечного?» (цит. перевод, с. 223). Тургенев отвечал на этот вопрос утвердительно — словами умирающего Базарова, с печальной иронией советующего отцу. «Вы оба с матерью должны теперь воспользоваться тем, что в вас религия сильна; вот вам случай поставить ее на пробу». Базаров не принимает услуг священника и умирает нераскаявшимся «грешником». В противоположность Паскалю, атеизм в изображении Тургенева овеян сочувственным пониманием.

— Что ж? и честность — ощущение? — Еще бы!— Этих слов, подчеркивающих вульгарно-материалистическую сторону научно-философских взглядов Базарова, в первоначальном слое «парижской рукописи» не было. Появление этой характерной вставки на полях «парижской рукописи» в период окончательной доработки текста романа перед его опубликованием в «Русском вестнике» (октябрь 1861 — январь — начало февраля 1862 г.) можно объяснить кругом последних чтений Тургенева. Дело в том, что с осени 1861 г. в журнале «Русское слово» начали появляться статьи Писарева, пропагандировавшие естественнонаучное опытное знание в духе вульгарного материализма. В одной из этих статей Писарев декларировал: «Надо полагать и надеяться, что понятия психическая жизнь, психологическое явление будут со временем разложены на свои составные части. Их участь решена; они пойдут туда же, куда пошел философский камень, жизненный эликсир, квадратура круга, чистое мышление и жизненная сила. Слова и иллюзии гибнут — факты остаются» ( Рус Сл,1861, № 9, отд. «Иностранная литература», с. 15).

На бой, на бой, за честь России. — Здесь почти с буквальной точностью воспроизведена характеристика поэзии Пушкина, данная в 1861 г. писателем-разночинцем Н. В. Успенским при его встрече с Тургеневым в Париже (январь 1861 г.), описанной в письме Тургенева к П. В. Анненкову от 7 (19) января 1861 г. Однако не случайно упоминание в этом письме рядом с именем Н. Успенского имени Добролюбова, который представлялся Тургеневу еще более законченным, чем Н. Успенский, отрицателем поэзии Пушкина (см. с. 459).

Кастор и Поллукс— они же Диоскуры — мифологические герои-близнецы, сыновья Зевса и Леды. Здесь — в смысле неразлучные друзья.

…понятия не имели о счете на серебро… — Подчеркивается бедность родителей Базарова. Стоимость бумажных денег (ассигнаций) была в три с половиной раза ниже стоимости денег из серебра (звонкой монеты).