Том 7. Невольничий караван

Всадники отъехали далеко назад, так что, когда они наконец свернули на равнину, лес с раскинутым на его опушке лагерем фельдфебеля показался им лишь узкой темной чертой, сливающейся с горизонтом. Теперь они могли быть уверены, что даже самый зоркий из ловцов рабов не сможет заметить их на таком расстоянии. Шварц достал подзорную трубу и напоследок окинул взглядом пасущихся животных и копошащиеся возле них человеческие фигуры. Затем он вновь спрятал трубу и тронул своего верблюда.

Как ни торопились путешественники, сбылись их самые худшие ожидания: когда они вернулись на след отряда ловцов рабов, прошло более четырех часов.

Эту потерю было трудно наверстать. Шварц и Бала Ибн изо всех сил погоняли животных, но те окончательно выбились из сил, и даже чудодейственные дудочки из камыша больше не вызывали у них никакой реакции.

Следы вели теперь строго на запад, и чем больше они удалялись от реки, тем суровее и печальнее становился окружающий пейзаж. Траву под ногами сменили обломки камней, каждый величиной с кулак. Это выглядело так, будто кто-то раскрошил здесь целую скалу на мелкие кусочки, которые затем равномерно разбросал по всей равнине.

Через некоторое время камни остались позади, а вместо них снова появилась земля, сначала сухая и жесткая, но постепенно становившаяся все более влажной. Потом всадников вновь обступили обильно покрытые травой холмы, между которыми извивались узкие долины. На горизонте возникла расплывчатая линия не то серого, не то бледно-голубого цвета. Она становилась все темнее и темнее и одновременно росла в высоту, так что вскоре превратилась в большой, закрывавший полнеба, горный массив.

— Памбиза, — сказал Бала Ибн, вытягивая вперед руку.

— Те горы, у подножия которых лежит Омбула? Ты уверен, что это они?

— Я, как и ты, впервые в этих краях, но думаю, что здесь поблизости нет других гор.

— Как ты считаешь, сколько нам еще до них добираться?

— Раньше вечера мы там не будем.

— Но вечером будет слишком поздно!

— Ты ошибаешься. Ловцы рабов никогда не нападают на деревню среди бела дня. Обычно они дожидаются рассвета, так что у нас есть еще немного времени, и я надеюсь, что мы успеем предупредить беланда об опасности.

— Значит, Абдулмоут будет искать надежное укрытие, чтобы вместе со своими людьми переждать там ночь?

— Вряд ли. Он поступит совсем по-другому. Видишь ли, у нас ведь редко встречаются такие большие скопления городов и деревень, как, например, в Египте. Люди могут жить только там, где есть вода, а других рек, кроме Нила, в Судане нет. Но в окрестностях Нила неграм селиться очень опасно, так как там они становятся легко достижимы для многочисленных водных экспедиций за рабами. Гораздо охотнее они оседают возле расположенных достаточно далеко от реки речных пойм и лагун. То же самое и с Омбулой. Шейх джуров сказал мне, что она находится в пустынной местности вблизи большого болота, которое в сезон дождей образует широкое и глубокое озеро. Далеко вокруг нее нет ни одной, даже самой маленькой, деревни. Поэтому ловцам рабов совсем не обязательно прятаться. Скорее всего, они пойдут прямо к своей цели.

— Но в таком случае их могут заметить!

— Ну, вплотную к деревне они, разумеется, днем приближаться не станут.

— А что, если какой-нибудь из жителей деревни встретит их неподалеку от нее?

— Это их не пугает: если такой несчастный действительно окажется на пути Абдулмоута, он уже никогда не сможет вернуться домой, чтобы предостеречь своих односельчан. Ловцы рабов никогда не нападают общим большим отрядом. Когда они оказываются в половине дня пути от нужного им места, несколько самых смышленых и ловких солдат посылаются в разведку. Остальные рассеиваются по равнине длинной цепью, через которую не может проскочить незамеченным ни одно живое существо. Цепь мало-помалу сжимается и, наконец, окружает деревню, причем ее обитатели, как правило, до последней минуты ни о чем не догадываются. Нападение обычно начинается с поджога внешней колючей изгороди. Люди просыпаются и видят, что они заперты в большом огненном кольце, за которым их подстерегают беспощадные враги. Тех, кто осмеливается оказывать сопротивление, пристреливают на месте; в результате мало кто из мужчин остается в живых. Старых женщин тоже сразу убивают, потому что их никто все равно не купит. Таким образом, основную добычу составляют молодые женщины и дети, а также стада, которые ценятся среди ловцов рабов не меньше людей. Нередко большинство рабов удается продать или обменять на слоновую кость уже на обратном пути. Если же отряд возвращается через территории племен, которые предпочитают человеческое мясо мясу животных, ловцы рабов убивают самых упитанных из захваченных негров и продают их людоедам.

— Боже, какой ужас! Неужели подобное возможно?