Читаем Том 7. Эхо полностью

Конечно, ничего не напишу. Мне кажется, Виктор Викторович, Вам этот материал будет нужен. Вы сможете на его основе создать самое значительное в своей жизни произведение. Конечно, это канва. И место, и время, и ситуация могут быть перенесены и изменены. Главное, что у Вас в руках будут истертые тетради с фактами, записанными в момент действия. Никакой лирики. Только факты. Борьба за судно не на жизнь, а на смерть. И характеры проявлялись, как в бою. Мне будет жаль, если этот материал пропадет. Не хочется быть пошлым, но больно видеть, как попирается то святое, что объединяло моряков. Вы об этом пишете в повести. Морское братство, любовь к судну. Пусть к самому паршивому, но твоему. А ведь тогда было так, что люди работали с неимоверным подъемом, безо всякого понукания, и сделали чудо. 650 тонн стали, исковерканной на рифах, было поднято в условиях глухой зимовки, доставлено на базу и превращено в живой пароход. Должен оговорить, что поднимали его заключенные и вольнонаемные. Это была особая зимовка. Особые отношения. Я был капитаном судна, начальником зимовки.

Если это Вас не заинтересует, то будем считать, что материал пропал. Неловко говорить, но мы люди нашей эпохи, поэтому скажу, что тут не может быть и речи о какой-то моей заинтересованности.

Крепко жму руку.

Г. О. Кононович

04.07.76.

<p>Всего две встречи</p>

Господи, как летит время!

Кажется, совсем недавно — а было это более тридцати пяти лет тому назад — «Ермак» проводил огромную флотилию рыболовецких судов на Дальний Восток Северным морским путем. Их было 62 — этих траулеров, сейнеров, логгеров и транспортов.

Большого искусства, да и нервов, пожалуй, требовала проводка стольких разнотипных слабеньких судов, укомплектованных перегонными командами из случайных людей, многие из которых никогда до этого не видели не только Арктики, но и моря.

Ретивые их капитаны никак не хотели подчиняться порядку, установленному в караване, и то и дело, завидев заманчивое разводье, выходили из кильватерной колонны и, конечно, тут же застревали в первой перемычке. Заслышав пять гудков: «Застрял во льду — нужна помощь», мы были вынуждены возвращаться, окалывать нарушителя и вести в строй. Это довольно обычное явление, но нас оно раздражало, ведь из-за плохой дисциплины мы теряли время и продвигались очень уж медленно.

В районе архипелага Норденшельда сделали остановку — идти дальше мешал лед в проливе Матиссена.

К нам подошел сейнер. На борт поднялся молодой, сухощавый, энергичный моряк, манера поведения и одежда выдавали в нем бывшего военного.

Я встретил его в вестибюле, а вестибюль на «Ермаке» был роскошный: дуб, бронза, ковры и умопомрачительная чистота.

Посетитель, им оказался капитан сейнера? представился:

— Конецкий Виктор Викторович!

— Чем мы можем быть вам полезны, Виктор Викторович?

— Нам бы пресной водички хотя бы пару тонн на судно.

Далеко не в самой вежливой форме я объяснил капитану, что воды мы дать не можем. Так как у нас самих ее мало, расход огромный, а взять неоткуда. Сами стараемся из каждой проталины набрать хоть немного.

Сказал — и мне стало стыдно: ведь я отнесся неуважительно к капитану маленького судна, а это грех непростительный. Да и не только это — отказал в том, в чем отказывать не должен. Ведь не обеднеем же мы от пары тонн? Одним словом, чувствовал я себя очень неуютно.

Однако Конецкий, человек воспитанный и умный, не показал вида, что моя грубая бестактность его задела. Хотя, как впоследствии выяснилось, случай этот не забыл и, вероятно, помнит до сих пор.

Чтобы хоть как-нибудь загладить свою вину, я предложил команде сейнера помыться в нашей бане и посмотреть фильм.

Фамилия Конецкого в то время мне ничего не говорила, хотя вскоре она стала появляться в печати и утвердила себя в прекрасной комедии «Полосатый рейс». Но кто мог знать, что это именно тот Конецкий?

В 1962 году я руководил морскими операциями в Западном районе Арктики. На Диксон, где помещался наш штаб, прибыла киноэкспедиция и парочка зверобойных ботов для съемки кинокартины «Завтрашние заботы» по сценарию Конецкого**.

Команды зверобойных ботов, зафрахтованных для натурных съемок, повели себя крайне недостойно по отношению к руководству съемочной группы. Мне пришлось вмешаться, чтобы нормализовать обстановку. Заодно попросил сценарий, чтобы знать, что к чему и как будут продолжаться съемки. Сценарий мне не понравился. Особенно возмутила сцена, где герой, возвратившись из рейса, развалясь на диване и разговаривая со своей мамой, пальцем ноги небрежно включает телевизор.

— Если эту сцену не уберете, я вам больше помогать не буду! — заявил я тогда директору картины.

В дальнейшем я поручил шефство над съемочной группой капитану Юрию Львовичу Попову.

Потом я видел и «Завтрашние заботы», и «Путь к причалу», но они, точно не скажу почему, мне неприятны. Быть может, это потому, что я в свое время достаточно насмотрелся на перегонные команды и на полуморских люмпенов, весьма колоритных, если их наблюдать со стороны или на киноэкране, но не дай бог с ними работать.

Перейти на страницу:

Похожие книги