Том 7. Эхо

И книги Клименченко, написанные без всяких литературных ухищрений, изыска, часто таят в себе этот древний зов к морю, стремление к нему самой сухопутной человеческой души.

Однажды судьба свела меня в поезде «Москва — Ленинград» с одним калининским пареньком. Он ехал поступать в мореходное училище. Я спросил, чего это его туда несет. А он достал книгу Юрия Дмитриевича «Дуга большого круга». И все стало ясно.

Книги Клименченко еще долго будут работать надежными вербовщиками кадров нашего торгового флота.

Попутного ветра тем читателям, которые выберут море главным в своей жизни, прочитав эту книгу!

Он умер через несколько месяцев после смерти жены. Он не смог пережить ее. И это не парадные, книжные слова. Этот моряк, любивший хорошо одеться, поблистать в обществе остроумием, поухаживать за женщинами, боготворил свою Лидочку и жить без нее не смог.

Он и к женам, матерям, детям своих друзей-моряков проявлял ныне уже старомодную внимательность. То есть навещал их, когда мужья, сыновья или отцы задерживались на океанских дорогах.

Я помню, какую радость принес он моей матери, навестив ее во время сильно затянувшегося одного моего рейса. И помню свою радость, когда нам привезли письма куда-то к берегам Анголы на попутном судне. В материнском письме описывался приход Юрия Дмитриевича к ней с цветами и тортом. Он только что вернулся с очередного арктического перегона, работал на старом, слабом судне, и мама писала, как смешно он рассказывал о том, что боялся потерять нос — не свой нос, а корабельный. И читая все это у берегов Анголы, я всей душой потянулся к корешкам-перегонщикам речных корабликов…

«В последнюю встречу Юрий Дмитриевич сказал, что больше не пойдет в море: решение окончательное и бесповоротное.

— Почему?

— Я начал бояться, Витек.

— А раньше никогда и ничего не боялись?

— Это другой страх. Ты его еще узнаешь.

— Тогда для пользы дела пару слов.

— Шли на баре в Обь. И вдруг — страх. Обстановка вполне нормальная. Я раз двести там ходил в тумане и в шторма. Что за черт! Сказал старпому. Он повел судно. Я ушел в каюту. Все, Витек. Больше плавать не имею права. И обманывать себя не буду. Это — возраст, Витенька.

И больше в море он не пошел.

Я клянусь его памятью, что этот разговор был и все это правда. Разве скажет такое слабый?!»

Послесловие к книге Ю. Д. Клименченко «Штурман дальнего плавания» (Лениздат, 1983)

Из семейного архива Клименченко

7. 11.49.

Уважаемый Лаврентий Павлович, пишу Вам, так как знаю, что Вы никогда не оставляли без ответа писем, знаю, что недалеко от Вас находится Петр Петрович Ширшов, который любит и знает флот и долго был министром морского флота. Думаю, что Вы поймете меня и возможно поможете.

Фамилия моя — Клименченко Юрий Дмитриевич, капитан дальнего плавания. Коротко о себе. С 1928 г. на флоте. С 1930 г. по сей день в Балт. Гос. Мор. Пароходстве. В 1941 г., будучи ст. пом. капитана на п/х «Эльтон», был интернирован в п. Штеттин, куда пришел очередным рейсом грузиться за десять дней до начала войны. В июле 1945 г. вместе с другими моряками вернулся в Союз. В августе 1945 г. был арестован в Ленинграде. Проверялся 9 месяцев. Решением особого Трибунала МВД в двух инстанциях был полностью реабилитирован. Получил «большую визу» и ушел плавать в загранплавание. В 1947 г. вместе со всеми был снят с плавания и переведен на береговую работу. Мне было предложено поехать в Либаву и принять старый танкер «Грозный», который должен был стоять на приколе и выполнять роль бункерной базы. И вот до последнего времени я был капитаном этого танкера. 1 ноября с. г. неожиданно приехал новый капитан с приказом пароходства сдать ему судно. По приезде в Ленинград 9.11 мне было предложено взять расчет. 20 с лишним лет, отданных морю, и 19 лет Балтийскому пароходству! Прекрасные отзывы за работу, хорошие характеристики, как производственные, так и общественно-политические. За все время работы я не имел ни одного взыскания, имею только благодарности.

Когда в 1946 г. меня освободили из-под стражи, то пожали руку и сказали: «Юрий Дмитриевич, помните, что Вы выходите полноправным гражданином Сов. Союза. Вы будете плавать, будете работать. Надо было разобраться в материале, и мы разобрались». И все было выполнено. Это была справедливость. Мне заплатили деньги, очень хорошо приняли в пароходстве, дали один из лучших пароходов. Я был удовлетворен, верил в будущее, у меня снова выросли крылья…