Том 7. "Ченслер". Гектор Сервадак

В те ясные дни вести наблюдение за небом не составляло никакого труда, но и ночи стояли такие ясные, что перед Гектором Сервадаком открывался целый мир светил во всем его великолепии. Звезды и планеты были рассыпаны по небу, словно светящиеся буквы необъятной азбуки вселенной, которые капитан, как ни бился, не мог сложить в слова и строки. Разумеется, Сервадак не открыл бы ничего нового ни в величине звезд, ни в их удаленности друг от друга. Известно, что Солнце, стремящееся к созвездию Геркулеса со скоростью шестидесяти миллионов лье в год, до сих пор приблизилось к нему лишь на ничтожно малый отрезок всего пути, настолько велико расстояние между ним и этим созвездием. То же самое можно сказать и об Арктуре, несущемся в мировом пространстве со скоростью двадцати двух лье в секунду, иначе говоря, втрое быстрее Земли.

Но если по звездам ничего нельзя было прочитать, то иное дело планеты, по крайней мере те, чьи орбиты являются внутренними по отношению к орбите Земли.

Две планеты отвечают этим условиям - Венера и Меркурий. Первую отделяет от Солнца среднее расстояние в двадцать семь миллионов лье, вторую - пятнадцать миллионов лье. Таким образом, орбита Меркурия является внутренней по отношению к орбите Венеры, и орбиты обеих этих планет - внутренними относительно орбиты Земли. И вот после долгих наблюдений и глубоких размышлений Сервадак пришел к выводу, что количество тепла и света, получаемого в настоящее время Землей от Солнца, равняется примерно количеству тепла и света, получаемого от него Венерой, то есть вдвое больше того, что Солнце давало Земле до катастрофы. Сервадак заключил из этого, что Земля значительно приблизилась к дневному светилу, и получил еще одно подтверждение этому, наблюдая прекрасную Венеру, звезду, которой невольно любуются даже самые равнодушные люди, когда, не затмеваемая лучами Солнца, она восходит на вечернем или утреннем небосклоне.

Фосфорус или Люцифер, Геспер или Веспер, как называли ее древние, утренняя или вечерняя звезда, звезда пастухов (было ли еще у какого-нибудь другого светила, кроме, пожалуй, Луны, столько названий?) - словом, Венера, предстала сейчас взору Сервадака в виде невероятно увеличившегося диска. Казалось, это маленькая луна; все ее фазы можно было свободно различить невооруженным глазом. Освещался ли ее диск полностью, находилась ли она в первой или последней четверти, планета была прекрасно видна. Выемки на ее серпе указывали на то, что солнечные лучи, преломившись в атмосфере Венеры, попадали в такие ее области, где, казалось бы, уже наступил закат Солнца. Это доказывало, что на планете есть атмосфера, поскольку на ее поверхности наблюдалось действие отраженного света. Отдельные светлые точки на серпе Венеры были большими горами, высота которых, по утверждению Шрётера, в десять раз превосходит Монблан, то есть равна одной сто сорок четвертой радиуса планеты[18].

Таким образом, капитан Сервадак счел себя вправе утверждать, что Венера находится не дальше чем в двух миллионах лье от Земли. Он сказал об этом Бен-Зуфу.

- Что ж, господин капитан, - ответил денщик, - два миллиона лье - это не так уж плохо!

- Это немало для двух воюющих армий, - ответил капитан Сервадак, - но для двух планет это ничтожное расстояние.

- Что же может случиться?

- Мы упадем на Венеру, черт побери!

- Ого! А воздух там есть?

- Есть.

- И вода?

- Повидимому.

- Вот и хорошо! Ну что ж, отправимся в гости к Венере!

- Но произойдет страшное столкновение! Венера и Земля, очевидно, летят навстречу друг другу, а так как величина их масс примерно одинакова, то обеих ждет гибель.

- Точь-в-точь два поезда катят навстречу друг другу, - заметил Бен-Зуф тем невозмутимым тоном, от которого капитан приходил в бешенство.

- Ну да, два поезда, болван! - закричал он. - Только они мчатся в тысячу раз быстрее экспресса, и поэтому одна из планет неминуемо разлетится вдребезги, а может быть, и обе! Посмотрим тогда, что останется от твоей паршивой кочки, от Монмартрского пригорка!

Бен-Зуф был уязвлен в самое сердце. Он стиснул зубы, сжал кулаки, но сдержался и несколько секунд безмолвно переваривал обиду: «Паршивая кочка!» Затем сказал:

- Господин капитан, я в вашем распоряжении! Приказывайте! Если есть способ помешать столкновению...

- Нет, осел, и поди ты к черту!

Получив такой ответ, Бен-Зуф в полном расстройстве удалился, не проронив больше ни слова.