Том 7. "Ченслер". Гектор Сервадак

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, в которой капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев находят, наконец, ключ к занимавшей их космической загадке

- Форментера! - в один голос воскликнули граф Тимашев и капитан Сервадак.

Так называется небольшой остров Балеарского архипелага в Средиземном море. Слово «Форментера» открыло, наконец, местопребывание неизвестного корреспондента. Но что делал француз на Балеарских островах и жив ли он еще?

Очевидно, именно с берегов Форментеры исходили его послания, в которых ученый сообщал, как проходил по своей орбите осколок земного шара, названный им Галлией.

Во всяком случае, судя по записке, доставленной почтовым голубем, французский астроном 1 апреля, то есть две недели тому назад, был еще на своем наблюдательном посту. Однако последняя депеша существенно отличалась от прежних тем, что автор ее не изъявлял никакого удовольствия по поводу происходящего: никаких «Va bene», «all reight», «nil desperandum». Более того, на сей раз послание, написанное целиком по-французски, было прямой мольбой о помощи, ведь запас провианта на Форментере кончался.

Все эти соображения коротко изложил капитан Сервадак.

- Друзья мои, - заключил он, - мы должны тотчас же отправиться на помощь к погибающему...

- Или к погибающим, - поправил граф Тимашев. - Я готов вас сопровождать, капитан.

- «Добрыня», несомненно, проходил близ Форментеры, когда мы делали разведку у Балеарских островов, - заговорил лейтенант Прокофьев. - Если мы тогда не заметили никакой земли, значит от Балеарского архипелага остался только крохотный островок, как от Гибралтара и Сеуты.

- Как ни мал этот островок, мы его найдем, - заявил Сервадак. - Скажите, лейтенант, какое расстояние между Теплой Землей и Форментерой?

- Около ста двадцати лье, капитан. Разрешите полюбопытствовать, каким способом вы предполагаете туда добраться?

- Пешком, очевидно, раз море не судоходно, - ответил Гектор Сервадак, - вернее, на коньках. Не так ли, граф?

- Я иду с вами, капитан, - сказал граф, в котором призыв облегчить человеческое страдание всегда находил горячий и быстрый отклик.

- Отец, - с волнением заговорил Прокофьев, - я хотел бы высказать одно соображение, но не для того, чтобы помешать тебе выполнить свой долг, напротив - для того, чтобы помочь.

- Говори.

- Предположим, что вы пойдете вдвоем по льду. Однако мороз крепкий, двадцать два градуса, и с юга дует резкий ветер, при котором перекосить такую температуру особенно тяжело. Допустим, что вы пройдете за день двадцать лье. Стало быть, до Форментеры вы доберетесь дней через шесть. А ведь вам придется нести на себе провиант не только для вас обоих, но и еще для одного человека или нескольких людей - для тех, кого надо спасать...

- Мы пойдем в поход по-солдатски - с мешком за плечами, - перебил его Сервадак, не желая признавать, что переход не просто труден, но и невозможен.

- Допустим, - холодно ответил Прокофьев. - Однако в пути вам не раз придется делать привал. Между тем кругом сплошная гладкая ледяная поверхность и вам негде вырубить себе даже подобие землянки, как это делают, к примеру, эскимосы.

- Мы будем идти день и ночь без отдыха, - сказал Сервадак, - и дойдем до Форментеры не через шесть, а через три, через два дня!

- Хорошо, капитан. Допустим и это: вы дойдете за два дня, хотя это физически невозможно. Но чем вы поможете людям, которых застанете на острове обессилевшими от голода и холода? Если они при смерти и вы возьмете их с собой, вы доставите на Теплую Землю только трупы.

Речь лейтенанта Прокофьева произвела на слушателей сильное впечатление, с полной убедительностью доказав, что экспедиция в этих условиях неосуществима. Всем стало ясно, что капитан Сервадак с графом, оказавшись на огромном и открытом ледяном поле, при первом же буране свалятся с ног и больше не встанут.

Однако Гектор Сервадак, увлекаемый чувством долга и сострадания к ближнему, все еще пытался спорить против очевидности и упрямо отказывался внять разумным доводам лейтенанта Прокофьева. Верный Бен-Зуф стал на сторону Сервадака и объявил, что готов «подписать свою подорожную вместе с капитаном», если граф колеблется.

- Так как же, граф? - спросил Сервадак.

- Я поступлю, как вы, капитан.

- Нельзя же бросать людей на произвол судьбы, когда у них нет пищи, а может статься, и крова над головой!

- Конечно, нельзя, - ответил граф я, обращаясь к Прокофьеву, сказал: - Если есть только один способ добраться до Форментеры - тот, который ты отвергаешь, мы принимаем этот единственный способ, и да поможет нам бог!

Лейтенант не отозвался, погруженный в глубокое раздумье.

- Ах, если бы у нас были сани! - воскликнул Бен-Зуф.

- Сделать сани нетрудно, - сказал граф, - но где взять собак или оленей в упряжку?

- А наши лошади? Разве нельзя их так подковать, чтобы они не скользили на льду? - возразил Бен-Зуф.

- Они не вынесут мороза и падут по дороге, - ответил граф.

- Пускай, - сказал Сервадак. - Рассуждать некогда. Сделаем сани и...