Том 7. Бесы

Замысел Достоевского полностью удовлетворил и консервативно-дворянского романиста, и критика В. Г. Авсеенко (с которым Достоевский вскоре будет резко полемизировать), выступавшего с рецензиями на роман в „Русском мире“ и „Русском вестнике“. Критик особо выделил образ „бесподобнейшего Степана Трофимовича“ [557]и одобрительно воспринял памфлетное изображение нигилистов в романе: „Что между заметными современными деятелями существует категория людей, которым весьма приличествует наименование бесенят и о которых весьма утешительно думать, что их ждет участь евангельского стада, — об этом также, вероятно, никто не будет спорить, кроме разве самих «просящих, чтоб им позволено было войти в свиней»“. Авсеенко недоволен лишь тем, что Достоевский слишком много времени и места уделил одной из множества болячек современной Руси, „принял часть за целое, категорию подпольных деятелей за целое общество“. Его не удовлетворяют также необычность, оригинальность нигилистов Достоевского, они, по мнению критика, представляют субъективные фантастические видения писателя и не имеют прямого аналога в заурядной, повседневной деятельности: „Общественные инстинкты нашего времени именно и главным образом враждебны всему оригинальному, даже просто всему умному и талантливому. Современный человек именно страдает отсутствием того стремления к самостоятельной умственной деятельности, которое, как мы видели, отличает героев Достоевского“. [558]

В обширной статье „Общественная психология в романе“ Авсеенко нападает на „умственный пролетариат“ —„подполье нашей интеллигенции“ — как на „явление вполне патологическое, порожденное беспочвенностью нашей цивилизации от вчерашнего числа и язвою полуобразования“, приводящее „к тем сатурналиям мысли, с которыми нам приходится знакомиться на страницах нашей уголовной летописи и которые с такою художественною глубиною раскрыты и изображены во многих романах г Достоевского“. Тенденциозность рецензента ясно ощутима во всех положениях статьи, особенно в характеристике Петра Верховенского, который, по мнению Авсеенко, „воплощает в себе, так сказать, международный тип агитатора и революционера, довольно искусно, однако ж, приноровившийся к условиям русской жизни и недурно понимающий слабые стороны нашего общества, беспринципность и распущенность которого он спешит утилизировать для политической цели“. С нескрываемой симпатией пишет Авсеенко о тех главах романа, в которых более всего сильна памфлетная направленность: „Беспорядочный сброд «разных людишек», взявших мало-помалу в губернском городе верх над более серьезными элементами и направляемых опытною в интригах рукою Петра Степановича, производит нелепый скандал с целью усилить в обществе тот милый «беспорядок умов», которому так рады коноводы подполья. Это преобладание «разных людишек» над обществам, легкость, с которою они забирают в свои руки заправление всяким общественным начинанием, вовсе не случайнее явление, но один из тех признаков, которыми характеризуется наше беспринципное время и наша рыхлая, лишенная упругости сопротивления общественная среда“. [559]

К числу наиболее значительных откликов демократической печати на роман Достоевского следует отнести обстоятельные статьи критиков-народников П. H. Ткачева и Н. К. Михайловского.