Том 7

С консолидацией конституционной монархии в Англии для г-на Гизо прекращается английская история. Все дальнейшее ограничивается для него приятной игрой в качели между тори и вигами, т. е. представляется ему чем-то вроде тех великих словесных турниров, которые происходили между г-ном Гизо и г-ном Тьером. В действительности же именно с консолидацией конституционной монархии начинается в Англии грандиозное развитие и преобразование буржуазного общества. Там, где г-н Гизо видит только тишину и спокойствие мирной идиллии, там в действительности развертываются самые острые конфликты, самые глубокие перевороты. Впервые при конституционной монархии мануфактура развилась неслыханным до того образом, чтобы затем уступить место крупной промышленности, паровой машине и гигантским фабрикам. Исчезают целые классы населения, вместо них появляются новые классы, с новыми условиями существования и с новыми потребностями. Зарождается новая, более могущественная буржуазия; в то время как старая буржуазия ведет борьбу с французской революцией, новая завоевывает себе мировой рынок. Она становится настолько всемогущей, что еще до того, как билль о реформе передал непосредственно в ее руки политическую власть, она заставляет своих противников издавать законы почти только в ее интересах и в соответствии с ее потребностями. Она завоевывает себе прямое представительство в парламенте и использует его для уничтожения последних остатков реальной силы, сохранившейся за землевладением. Наконец, в данный момент буржуазия занята тем, что разрушает до основания то пышное здание английской конституции, которое вызывает такое восхищение у г-на Гизо.

И в то время как г-н Гизо поздравляет англичан с тем, что у них отвратительные исчадия французской общественной жизни, республиканизм и социализм, не смогли потрясти основ единоспасающей монархии, в это самое время в Англии классовые противоречия в обществе достигают такой остроты, как ни в одной другой стране; здесь буржуазии, исключительной по своему богатству и производительным силам, противостоит пролетариат, сила и концентрация которого также не имеют себе равных. Таким образом, получается, что г-н Гизо восхваляет Англию за то, что в ней, под прикрытием конституционной монархии, получили развитие гораздо более многочисленные и гораздо более радикальные элементы социальной революции, чем во всех других странах мира, вместе взятых.

Там, где нити исторического развития Англии сходятся в один узел, которого г-н Гизо сам уже не может разрубить — хотя бы только для видимости — посредством чисто политической фразеологии, там он прибегает к религиозной фразеологии, к вооруженному вмешательству божества. Так, например, дух божий внезапно нисходит на армию и не дает Кромвелю провозгласить себя королем и т. д. От своей совести Гизо спасается при помощи бога, от непосвященной публики — при помощи стиля.

Поистине, не только les rois s'en vont {короли уходят. Ред.}, но также и les capacites de la bourgeoisie s'en vont {таланты буржуазии уходят. Ред.}.

Написано в феврале 1850 г.

Напечатано в журнале «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» № 2, 1850 г.

Печатается по тексту журнала

Перевод с немецкого

К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС ПЕРВЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОБЗОР [129]

A tout seigneur, tout honneur! {По месту и почет. Ред.} Начнем с Пруссии.

Прусский король делает все возможное, чтобы довести до кризиса нынешнюю ситуацию, характеризуемую соглашением, которое дышит на ладан, компромиссом, не удовлетворяющим ни одну из сторон[130]. Он октроирует конституцию и после различных неприятностей создает две палаты, которые пересматривают эту конституцию. Чтобы придать конституции наиболее приемлемый для короны вид, палаты вычеркивают каждую статью, которая так или иначе может оказаться не по вкусу короне, полагая, что теперь король сразу присягнет конституции. Но не тут то было! Чтобы доказать палатам свою «королевскую добросовестность», Фридрих-Вильгельм сочиняет послание с новыми предложениями по «улучшению конституции», предложениями, принятие которых должно окончательно лишить упомянутый документ даже малейшей видимости так называемых конституционных гражданских гарантий[131]. Король надеется, что палаты отвергнут эти предложения, — ничуть не бывало. Если палаты обманулись в короне, то теперь они позаботились о том, чтобы корона обманулась в них. Палаты все принимают, все — и пэрство, и чрезвычайный суд, и ландштурм, и фидеикомиссы[132], — чтобы только их не разогнали по домам, чтобы только заставить, наконец, короля торжественно принести присягу конституции. Такова месть прусского конституционного буржуа.