Том 6. Жизнь и приключения Николаса Никльби. Главы XXXI-LXV

— А каковы обстоятельства дела? — возразил Ральф. — Старика навязывают в мужья девушке, и к этому старику приходит красивый молодой человек — вы, кажется, сказали, что он красив?

— Нет! — огрызнулся Артур Грайд.

— О, — сказал Ральф, — мне послышалось, что сказали. Ну-с, красивый или некрасивый, но к этому старику приходит молодой человек, который бросает ему в зубы — в десны, следовало бы мне сказать — всевозможные дерзкие угрозы и открыто заявляет, что его любовница ненавидит старика. Ради чего он это делает? Из человеколюбия?

— Не из любви к леди. Он сказал, что ни одним любовным словом (собственное его выражение) они ни разу не обменялись.

— Он сказал! — презрительно повторил Ральф. — Но одно мне в нем нравится, а именно — он честно предостерег вас: теперь-то вы должны держать вашу… как это… малютку или лакомый кусочек?.. под замком. Будьте осторожны, Грайд, будьте осторожны. А какое торжество — отнять ее у галантного молодого соперника! Великое торжество для старика! Остается только сохранить ее в целости, когда вы ее получите, вот и все.

— Что за человек! — воскликнул Артур Грайд, притворяясь во время этой пытки, будто веселится от всей души. А затем с беспокойством добавил: — Да, сохранить ее, вот и все. И ведь это нетрудно, не правда ли?

— Нетрудно! — насмешливо повторил Ральф. — Всем известно, как легко понять женщину и следить за нею. Но послушайте, приближается час, когда вас осчастливят. Полагаю, вы теперь же уплатите по обязательству, чтобы в дальнейшем избавить нас от хлопот.

— О, что за человек! — проворчал Артур.

— Почему бы нет? — осведомился Ральф. — Полагаю, никто не заплатит вам процентов с этой суммы за время с настоящего момента до двенадцати часов, не так ли?

— Но и вам, знаете ли, никто их не заплатит, — возразил Грайд, подмигнув Ральфу с таким лукавым и хитрым выражением, какое только мог придать своему лицу.

— Кроме того, — сказал Ральф, позволив своим губам скривиться в улыбку, — при вас нет денег и вы не ожидали моей просьбы, иначе вы захватили бы их с собой. И никому вы бы так не хотели оказать услугу, как мне. Понимаю. Доверяем мы друг другу приблизительно одинаково. Вы готовы?

Грайд, который только и делал, что усмехался, кивал и бормотал во время этой последней тирады Ральфа, ответил утвердительно и, вынув из шляпы два больших белых банта, приколол один к груди и с большим трудом заставил Ральфа сделать то же самое. Принарядившись таким образом, они сели в карету, которую заранее нанял Ральф, и поехали к дому прекрасной и несчастнейшей невесты.

Грайд, которому бодрость и мужество постепенно изменяли, по мере того как они все ближе и ближе подъезжали к дому, был совершенно удручен и запуган мрачным молчанием, окутывавшим этот дом. Заплаканное лицо бедной девушки-служанки, единственного живого существа, которое они увидели, носило следы бессонницы. Не было никого, кто бы их встретил и приветствовал, и они прокрались наверх в гостиную скорее как два грабителя, чем как жених и его друг.

— Можно подумать, — сказал Ральф, невольно говоря тихим и приглушенным голосом, — что здесь похороны, а не свадьба.

— Хи-хи! — хихикнул его приятель. — Какой вы шутник!

— Приходится шутить, — сухо заметил Ральф, — потому что здесь довольно тоскливо и холодно. Приободритесь, сударь, и не будьте похожи на висельника!

— Да, да, я постараюсь, — сказал Грайд. — Но… но… разве вы не думаете, что она сейчас выйдет?

— Полагаю, что она не выйдет, пока не будет принуждена выйти, — ответил Ральф, посмотрев на часы, а у нее есть еще добрых полчаса. Укротите ваше нетерпение.

— Я… я… постараюсь быть терпеливым, — запинаясь, выговорил Артур. Ни за что на свете не хотел бы я быть резким с ней. Боже мой, ни за что! Пусть она приходит, когда хочет, когда ей угодно. Мы ее торопить не будем.

Когда Ральф устремил на своего трепещущего друга острый взгляд, показывавший, что он прекрасно понимает причину этой чрезвычайной предупредительности и внимания, на лестнице послышались шаги и в комнату вошел сам Брэй, на цыпочках и предостерегающе подняв руку, словно где-то поблизости лежал больной, которого нельзя беспокоить.

— Тише! — прошептал он. — Вечером ей было очень плохо. Я думал, что сердце ее разобьется; сейчас она одета и горько плачет у себя в комнате; но ей лучше, и она совсем спокойна. Это главное!

— Она готова, не так ли? — спросил Ральф.

— Совсем готова, — ответил отец.

— И нас не задержит слабость, свойственная молодым леди, — обморок или что-нибудь в этом роде? — продолжал Ральф.

— Теперь на нее можно вполне положиться, — заявил Брэй. — Послушайте, пойдемте-ка сюда.

Он увлек Ральфа в дальний конец комнаты и указал на Грайда, который сидел, съежившись в углу, нервно теребя пуговицы фрака и выставляя напоказ лицо, в котором беспокойство заострило и подчеркнуло все, что было в нем гнусного и подлого.

— Посмотрите на этого человека! — выразительно прошептал Брэй. — В конце концов это кажется жестоким.

— Что кажется вам жестоким? — осведомился Ральф с таким тупым видом, как будто и в самом деле его не понял.