Том 6. Лимонарь

Когда гости поднялись из-за стола и, по обычаю пира, Друзиана поцеловала своего слугу, все глаза обратились на королевну — как заря над колыхающейся ночью, занялась она и играла, обещая ясный день. И у всех было о ее слуге — откуда такое чудо, поглядеть, не надо и музыкантов, свободно и легко.

* * *

День и ночь Бова на конюшне. Конюшня каменная. Зензевею спокойней: боится, украдут. Конюха его не замечали. Но Бова не одинок: с конем скажешь больше. Редкий день не заглянет Друзиана: она приходила любимых коней проведать.

Бова отпросился у Зензевея в поле по траву. И был ему день — воля. Вернулся в венке. Зашла на конюшню Друзиана и как увидела, какой на его голове венок и сейчас же:

— Отдай мне!

— Я раб твоего отца, не могу тебе дать, — сказал Бова и поднял руки к венку, заграждая.

— Нет, ты мне его отдашь! Я хочу носить.

Ее слова — это то же, что на поле встречный ветер: и не поддамся и не в силах уклониться — Бова сорвал с себя венок, бросает к ее ногам и так крепко ударился рукой о косяк, упал кирпич ему на голову. И кровь живым цветком заалела на его лбу.

В венке вернулась из конюшни Друзиана, на ее голове полевые цветы, а в глазах алое поле.

У Бовы остался ее платок.

4

То утро останется памятью для Бовы и для Друзианы. По городу разнеслась весть: из Задонска едет король Маркобрун сватать Друзиану.

Зензевей в парадной форме вышел встречать завидного жениха. Маркобрун в кругу своих рыцарей, из всех отличишь по силе и блеску, очаровал Зензевея.

Оповещали, что вечером турнир. Турнир живее скачек, расслабленного заманит, и только кому ноги не служат: вереницей весь город потянется занимать места.

Перед турниром зашла на конюшню Друзиана. Она была в венке из полевых цветов — вчерашний Бовы — они не вянут, как вещие сны.

Бова посмотрел на нее с тревогой.

— Если бы мне коня и оружие!

— Ты еще молод! Друзиана, не отрывая глаз, любовалась, ты будешь из всех рыцарей отличен, ты всех осилишь, ты мой единственный!

И заспешила: там ее ждут — ей награждать победителей.

— Ты всегда на одну минуту, с грустью сказал Бова.

Сидеть на конюшне не было тяжче тюрьмы, а он знает что такое сидеть в тюрьме. И тревога за судьбу Друзианы — невеста Маркобруна! И ненависть к этому Маркобруну. Забыл о Додоне, убийце отца и о матери стерлось. Ревность. Ревность подняла его и выгнала из конюшни.

В городе было тихо, а гул говорил о жизни там — да жизнь и была там, где была Друзиана.

Бова на турнир опоздал. Он не видел как началось. Он пришел на заключение рыцарских игр, когда на свирепом, ряженом, золотошитом коне выехал Маркобрун и ждет — кто из рыцарей, пустая самонадеянность, сыщется против него. Маркобрун славился, как непобедимый.

И никто не решался.

А это поддавало прыти и фуфору, кобеня гордого всадника.

Из тюрьмы вышел Бова — ни шлема, ни оружия — в руках конюшенная жердь.

Кругом смех. И кто-то сказал: «машталер», это означает «конюх». Но смех оборвался, когда этот конюх, высоко подняв жердь, взвился драконом и удар острее и вернее жала сшиб всадника с седла — Маркобрун упал.

Друзиана сняла с себя венок и надела на голову Бовы.

И кто больше радуется — победитель или зрители победы? Толпа неистовствовала, обалдевая. А трезвые говорили: «Нет, не простой человек, этот машталер!». Рыцари почтительно. А Маркобрун, оправившись, подал руку.

Бова вернулся на конюшню, поставил на место жердь. И не сняв с головы венка, увенчанный Друзианой, заснул.

И пять дней спит Бова.

Это и есть богатырский сон — рост сил. И день идет за днем, как проходит за годом год.

5

Чем не красен гордый поляк Задонский король Маркобрун! Зензевей счастлив до банного пота, посмотрите, какая угодливая доброта в его глазах: Задонское королевство — три Армянских, будет где Друзиане повластвовать. А Маркобрун не знает чем и угодить Друзиане, «по уши влюбился» — лучшей жены ему не найти.

Вечер особенный: обручение. Город иллюминован. Музыка до хрипоты.

А когда дворецкий Ангулин провозгласил здоровье жениха и невесты, ответили не пушки, а завыла сирена.

Двери распахнулись и зеленая толпа сарацин с шипящими факелами ворвалась в зал. Зеленые змеи обвились вкруг стола.

— Войско царя Салтана с царевичем Лукафером подступило под город.

Царь Салтан пишет:

«Брат Зензевей, беру твою дочь за моего сына. Волей не дашь, взял силой».

Оторопь и под вой сирены стучат зубы.

Зензевей надел очки и обойдя стеклами, у всех на глазах разорвал грамоту. Маркобрун обнажил меч.

Тогда зеленый великан Кохаз, ущемив ногой Зензевея, выбил кулаком меч из рук Маркобруна. И скрученных веревкой поволокли из дворца в стан Лукафера.

Друзиану не тронули.

А с моря подходили корабли и волной выплескивались на берег войска царя Салтана.

Ничего хорошего не ожидалось или, говоря по-сарацински: «повесил трубку».

Дворецкий Ангулин объявил правительницей Друзиану. Готовятся к осаде.

6

Она разбудила его.

— Ты ничего не слышишь?

Бова, просыпаясь:

— Ржет конь. Какие мне сны снились!

— И снов не надо, мы живем как во сне.

Друзиана рассказала, что творится и о судьбе отца.

— Если бы мне конь и меч! сказал Бова.