Том 6. Я пришел дать вам волю

Он весь какой-то – вечно на усмешечке, этот Ларька, на подковырках, но Степана любит, как бабу, ревнует и не хочет этого показать, и злится всерьез, и требует от Степана, чтобы он всегда знал, куда идти и что делать и чтобы поступал немилосердно. Случается – атамана затрясет неудержимая ярость, – Ларька тут как тут: готов подсказать и показать, на кого обрушить атаману свой гнев. Но зато первый же и прячется, когда атаман отойдет и мается. Степан не любит его за это, но ценит за преданность.

Степан ответил не сразу, с неохотой... Не хотел разглашать лишний раз свой тайный сговор со Львовым, вторым астраханским воеводой, но что-то, видно, надо говорить, как-то надо успокоить... Несколько подумал, поднял глаза на Ларьку.

– А кто нас тогда через Астрахань на Яик пропустил? Дева непорочная? Она в этих делах не помощница. Случись теперь беда с нами, я выдам Львова, он знает. Что он, сам себе лиходей?

– Как же он тебе теперь поможет?

Степан, как видно, и про это думал один.

– Будет петь в уши Прозоровскому: «Пропусти Стеньку, ну его к черту! Он будет день ото дня силу копить здесь – нам неспокойно». По-другому ему нельзя. Надо с им только как-нибудь стренуться...

– А ну-ка царь им велит? – допрашивал Ларька. – Тогда как? Што же он, поперек царской воли пойдет?

– Мы с царем пока не цапались – зачем ему? И говорю вам: с Украйной у их плохие дела. Иван Серко всегда придет на подмогу нам. А сойдись мы с Сериком, хитрый Дорошенко к нам качнется. Он всегда себе дружков искал – кто посильней. Царь повыше нас сидит – на престоле, должен это видеть. Он и видит – не дурак, правда что... – Степан помолчал опять, посмотрел на Черноярца. – Иван, пошли на Дон двух-трех побашковитей, пускай с Паншина вниз пройдут, скажут: плохо нам. Кто полегче на ногу, пускай собираются да идут к нам – Волгой ли, через Терки ли – как способней. К гребенским тоже пошли – тоже пускай идут, кому охота. А как подвалют со всех сторон... я не знаю, как запоют тогда воеводы. Вот. Я им подпою. Посылай, Иван. Придут, не придут – пусть шум будет: мы без шуму не собираемся. А шумом-то и этих, – Степан кивнул в сторону Астрахани, – припужнем: небось сговорчивей будут.

– К гребенским послал, – откликнулся Иван.

– Ну, добре. Прибери на Дон теперь. Пойдем, Фрол, сторожевых глянем, – Степан вышагнул из шатра. Надоело говорить. И говорить надоело, и в душу опять лезут, дергают.

– На кой черт столько митрополиту отвалил на учуге? – недовольно спросил Фрол, шагая несколько сзади Степана.

– Надо, – коротко ответил тот, думая о чем-то своем. Помолчал и добавил: – Молиться за нас, грешных, будет.

– А ясырь-то зачем? – пытал Фрол.

– Хитрый ты, Фрол. А скупой. Церква, она как курва добрая: дашь ей – хороший, не дашь – сам хуже курвы станешь. С ей спорить – легче на коне по болоту ехать.

Степан остановился над затончиком, засмотрелся в ясную ласковую воду... Плюнул, пошел дальше. Бездействие томило самого атамана.

– Тоска, Фрол. Долго тут тоже не надо – прокиснем.

Некоторое время шли молчком.

Давно они дружили с Фролом, давно и странно. Нравилась Степану рассудительность Фрола, степенность его, которая, впрочем, умела просто и неожиданно оборваться: Фрол мог отмочить такое, что, например, головорезу Сереге Кривому и в лоб бы никогда не влетело (лет пять тому назад Фрол заехал в церковь верхом на коне и спросил у людей: «Как на Киев проехать?»). Эта изобретательность Фрола, от которой, случалось, сам Фрол жестоко страдал, тоже очень нравилась Степану. Фрол казался старше атамана, хоть они были годки. Степан нет-нет, а оглядывался на Фрола, слушал, но не показывал, что слушает, а иной раз зачем-то даже поперек шел – назло, что ли, только сам Степан не смог бы, наверно, объяснить (да он как-то и не думал об этом): зачем ему надо назло Фролу делать? Фрол был хитрый, терпеливый. Сделает Степан наперекор ему, глянет – проверить – как? Фрол – как так и надо, молчит и делает, как велено, но чуял Степан, что делает больно другу, чуял, и поэтому иногда нарочно показывал всем, как они крепко дружат с Фролом.

В прибрежных кустах, неподалеку, послышались женские голоса, плеск воды – купались.

– Кто эт? – заинтересовался Фрол.

– Тише... Давай напужаем, – Степан чуть пригнулся, пошел сторожким, неслышным шагом. Крался всерьез, как на охоте, даже строго оглянулся на Фрола, чтоб и тот не шумел тоже.

– А-а... – догадался Фрол. И тоже пригнулся и старался ступать тихо.