Том 6

Какой индеец смог бы в тяжелые для Лондона дни с отцовской гордостью воззвать к англичанину, как это сделал Джамбул, воскликнув: «Ленинградцы, дети мои!», в тяжелые дни обороны Ленинграда.

Старый казах Джамбул по праву называл себя отцом молодых русских, отстаивающих Ленинград. И он и они были одним народом. Где, в каком другом мире, кроме нашего, старец в кожаных лаптях мог выйти к аудитории, представляющей цвет европейской художественной мысли, как это было в 1934 году на I съезде советских писателей в Москве, и изложить им свой поэтический манифест, как старейший среди равных? Старец этот, поразивший наших гостей из Европы, был Сулейман Стальский из Дагестана, житель крохотного аула. Но этот аул был более передовым населенным пунктом, чем многие из столиц Запада.

Социализм не только спаял нас. Он породил в нас жажду, которой не испытывал еще ни один народ в историческом прошлом, жажду общения между собою, неиссякаемую потребность друг в друге.

Какой русский видит в грузине Руставели или в украинце Шевченко лишь иностранцев, хотя б и величественных? Со школьной скамьи впитывает у нас ребенок волшебство братских муз, поэзию их душ, эпос их истории, обогащаясь ими, как соками жизни, ему одному по праву принадлежащей. И когда мы слышим Пушкина в оазисах Средней Азии или Руставели в Арктике, кто из нас скажет — это мой Пушкин, мой Руставели? Это не мое — это наше.

Дух братского содружества и соревнования, когда ни один народ не преобладает над другим и не заслоняет его, основанный на сталинской дружбе народов, придает совершенно новое качество национальному единству нашей страны. Принципы этого единства основываются на взаимном уважении, на вере друг в друга, на сознании того, что все мы, объединенные ленинско-сталинским учением, представляем собой один народ, одну семью, одну волю. У нас нет народов без будущего. У нас нет народов с малым будущим. Самая малая национальность идет у нас поступью великой державы.

«…В Союзе Советов, — писал Горький, — растет новый человек, и уже безошибочно можно определить его качество.

Он обладает доверием к организующей силе разума, — доверием, которое утрачено интеллигентами Европы, истощенными бесплодной работой примирения классовых противоречий. Он чувствует себя творцом нового мира и хотя живет все еще в условиях тяжелых, но знает, что создать иные условия — его цель и дело его разумной воли, поэтому у него нет оснований быть пессимистом».

Оптимизм советского народа проверен перед лицом всего человечества в жесточайших испытаниях Отечественной войны. Ни одна страна не смогла бы не только вынести столько ударов, сколько вынесли мы в первый период войны, но еще и организовать великолепное контрнаступление, сломить силы германского фашизма и освободить из-под его ига больше половины Европы под завистливыми взглядами наших союзников.

Но оптимизм советского народа проявился в еще более разительном блеске после войны, когда на пепелищах городов и сел, разрушенных немцами, началось великое всенародное, не знающее преград, восстановление мирной жизни. «Препятствия — крылья для великого человека», — сказал кто-то. Это верно и в отношении целого народа, если он подлинно велик.

Всегда, когда обстоятельства требуют от советских людей решительного рывка вперед, действительность отвечает на это именем живого зачинателя. Мы рвались в небо — и родился Чкалов. Нам нужен был уголь — явился Стаханов. Мы только засучивали рукава перед развалинами городов — пришла Черкасова.

О чем это говорит? О том, что каждый наш успех — победа масс, которые активно и творчески участвуют в созидательном труде государства, выдвигая имена-деяния, имена-эпохи. Летопись советской жизни — это летопись народных биографий и перечень героев.

И чем дальше продвигаемся мы на пути к коммунизму, тем шире будет этот перечень.

Советский Союз далеко опередил капиталистические страны по уровню мировоззрения и культуры.

Кто видел развалины Лондона и развалины Сталинграда, тот знает, что можно сравнить разбитые улицы, но нельзя сравнить того, что происходит там и у нас по темпам восстановления. Кто видел театры Лондона и Москвы, тот знает, что можно сравнить фасады театральных зданий, но нельзя сравнить того, что совершается в театрах там и у нас.

Над странами капитализма спускаются зимние сумерки. Война убила веру в собственные силы и покрыла туманом будущее.