Том 6

Какова же должна быть наша политика в отношении таких оппозиционеров, или — точнее — бывших оппозиционеров? Она должна быть исключительно товарищеской. Должны быть приняты все меры к тому, чтобы облегчить таким товарищам переход к основному ядру партии, совместную и дружную работу с этим ядром.

б) О ленинском призыве. Я не буду распространяться о том, что ленинский призыв, т. е. факт приема в нашу партию 250 тысяч новых членов из рабочих, говорит о глубокой демократичности нашей партии, о том, что наша партия является по сути дела выборным органом рабочего класса. В этом смысле значение ленинского призыва безусловно колоссально. Но не об этом я хотел говорить сегодня. Я хотел обратить ваше внимание на те опасные увлечения, которые появились в нашей партии в последнее время в связи с ленинским призывом. Одни говорят, что нужно пойти еще дальше, довести число членов до миллиона. Другие хотят идти еще дальше, утверждая, что было бы лучше дойти до двух миллионов. Не сомневаюсь, что найдутся третьи, которые захотят пойти еще дальше. Это, товарищи, опасное увлечение. Самые большие армии в мире погибали от того, что слишком увлекались, много захватывали и потом, не будучи способны переварить занятое, разлагались. Самые большие партии могут погибнуть, если они увлекутся, слишком много захватят и потом окажутся неспособными обнять, переварить захваченное. Судите сами. У нас в партии политнеграмотность доходит до 60 процентов. 60 процентов политнеграмотности — это до ленинского призыва, а после призыва я боюсь, что этот процент дойдет до 80. Не пора ли, товарищи, остановиться? Не пора ли ограничиться восемьюстами тысячами и поставить вопрос, резко и определенно, об улучшении качественного состава партии, об обучении ленинского призыва основам ленинизма, о превращении их в сознательных ленинцев? Я думаю, что пора.

в) О демократизации партийного руководства. Ленинский призыв говорит о глубоком демократизме нашей партии, о пролетарском составе ее основных ячеек, о несомненном доверии миллионов беспартийных масс к нашей партии. Но этим не исчерпывается демократизм нашей партии. Это только одна сторона демократизма. Другая сторона состоит в том, что само партийное руководство шаг за шагом демократизируется. На съезде уже говорилось, что центр тяжести партийного руководства все более перемещается от узких верхушек и бюро к широким организациям, к пленумам местных и центральных организаций, причем сами эти пленумы расширяются и улучшаются в своем составе. Вы знаете, должно быть, что эту тенденцию в развитии наших руководящих организаций съезд целиком одобрил. О чем говорит все это? О том, что наши руководящие организации начинают уходить всеми корнями своего существования в самую гущу пролетарских масс. Интересно проследить развитие Центрального Комитета нашей партии за последние шесть лет с точки зрения его численного и социального состава. Во время VII съезда (1918 г.) наш ЦК состоял из 15 членов, из коих рабочих — один (7 процентов), а интеллигентов 14 (93 процента). Это было на VII съезде. А теперь, после XIII съезда, ЦК состоит уже из 54 членов, из коих 29 рабочих (53 процента) и 25 интеллигентов (47 процентов). Это несомненный признак демократизации основного партийного руководства.

г) О теории вообще и пропаганде ленинизма в частности. Один из опасных недостатков нашей партии состоит в понижении теоретического уровня ее членов. Причина — адская практическая работа, отбивающая охоту к теоретическим занятиям и культивирующая некую опасную беззаботность — чтобы не сказать больше — к вопросам теории. Несколько примеров.

Недавно я читал в газете доклад одного из товарищей о XIII съезде (кажется, Каменева), где черным по белому написано, что очередным лозунгом нашей партии является будто бы превращение “России нэпмановской” в Россию социалистическую. Причем, — что еще хуже, — этот странный лозунг приписывается не кому иному, как самому Ленину. Ни больше, ни меньше! Между тем известно, что ничего такого не говорил и не мог сказать Ленин, ибо России “нэпмановской”, как известно, нет в природе. Правда, Ленин говорил о России “нэповской”. Но одно дело “нэповская” Россия (т. е. Советская Россия, практикующая новую экономическую политику) и совершенно другое дело Россия “нэпмановская” (т. е. такая Россия, во главе которой стоят нэпманы). Понимает ли эту принципиальную разницу Каменев? Конечно, понимает. Почему же он выпалил тогда этот странный лозунг? По обычной беззаботности насчет вопросов теории, насчет точных теоретических определений. А между тем, весьма вероятно, что этот странный лозунг может породить в партии кучу недоразумений, если ошибка не будет исправлена.