Том 6

«Хотя мы никоим образом не разделяем того взгляда, что эта конституция вступит в силу только после ее пересмотра, мы все же абсолютно уверены, что корона не откажется удовлетворить пожелания (!)… палаты… мы сознаем, что нам незачем спорить с правительством и затевать тяжбу, как если бы мы были врагами; напротив, мы убеждены, что имеем дело с королевской властью, которая, подобно нам, заботится только о благе отечества… в добрые и тяжкие времена нам следует быть тесно связанными с нашими государями… принципы благочестия, уважения к закону, духа общности и т. д.»

Г-н Бодельшвинг вообразил, что он выступает еще в Соединенном ландтаге. Как прежде, так и теперь, он стоит на почве доверия. Но этот человек прав! Благодаря тому, что левые называют всеобщим избирательным правом, да еще с помощью параграфов о самостоятельности, косвенных выборов и махинаций Мантёйфеля, создана такая палата, которой вовсе не зазорно называться: высокий Соединенный ландтаг.

После незначительного выступления депутата Шульце-Делича слово получает некогда его превосходительство г-н граф Арним. В отличие от г-на Бодельшвинга г-н Арним последний год не проспал. Он знает, чего хочет.

Ясно, говорит он, почему мы должны немедленно признать всю конституцию в целом.

«Разве мы можем быть абсолютно уверены в том, что деятельность по пересмотру конституции приведет к какому-либо результату? А вдруг нет? Что будет считаться тогда основным законом? Значит, именно потому, что мы находимся в положении, при котором соглашение между тремя сторонами относительно подлежащих пересмотру пунктов конституции сомнительно, именно поэтому нам важно, чтобы и на этот случай народ получил конституцию».

Разве это не ясно? Это уже второй тонкий намек в течение одного заседания.

Депутат Д'Эстер также выступает против проекта комиссии. Речь Д'Эстера является бесспорно самой лучшей из всех речей левых, выступавших в этих общих дебатах. Смелость и живость, с которой депутат от Майена нападает на правых, производит отрадное впечатление после всех дебатов, наводящих уныние и скуку. Но и Д'Эстер не может обойтись без дипломатических уступок и парламентских ухищрений. Так, например, он заявляет, что и он совершенно согласен с тем, что революция должна быть закончена. Если можно, пожалуй, простить депутату эту фразу, сказанную из парламентских соображений, то член Центрального комитета демократов не должен был говорить что-либо подобное и, вступая немедленно после этого в дискуссию с Финке относительно «степени культуры», он не должен был допустить даже и тени подозрения, что способен всерьез отстаивать подобный вздор. К тому же ни один человек ему все равно не поверит.

К концу депутат Ридель в торжествующем тоне говорит о том, что «корона снова взяла на себя право издавать законы». Иронические возгласы «браво» показали Риделю, что он сказал лишнее. Испугавшись, он прибавляет: «временно, разумеется!»

Это третий тонкий намек господам депутатам!

Палата переходит к прениям по частным вопросам, отчет о которых мы откладываем на завтра.

Написано Ф. Энгельсом 25 марта 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 259, 30 марта 1849 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

ВОЙНА В ИТАЛИИ И ВЕНГРИИ

Кёльн, 27 марта. Война в Италии началась[289]. Этой войной Габсбургская монархия взвалила на себя бремя, под тяжестью которого она, вероятно, будет раздавлена.

Пока Венгрия не находилась в состоянии открытой войны с объединенной монархией, а вела лишь эпизодические военные действия против южных славян, Австрии было не так уж трудно справляться с итальянцами, лишь наполовину охваченными революцией, раздробленными и парализованными тройной изменой своих государей. И все же, какого напряжения стоила эта победа! Сначала нужно было, чтобы папа и великий герцог тосканский отозвали — прямо или косвенно — свои войска из Венецианской области, сначала нужно было, чтобы Карл-Альберт и его частью бездарные, частью продажные полководцы совершили прямую измену делу Италии, а главное, нужно было путем двурушнической политики или мнимых уступок заставлять то мадьяр, то южных славян посылать свои войска в Италию, прежде чем Радецкий смог добиться победы при Минчо. Известно, что дезорганизованная австрийская армия стала снова боеспособной лишь после массовой переброски в Италию южнославянских пограничных полков.