Читаем Том 5. Жизнь и приключения Николаса Никльби. Главы I-XXXI полностью

Николас приготовился увидеть нечто странное, однако же не столь странное, как зрелище, представившееся его глазам. В дальнем конце комнаты два подростка, один весьма рослый, а другой малорослый, оба одетые матросами — или по крайней мере театральными матросами, с поясами, пряжками, косицами и пистолетами, — были погружены в занятие, которое на афишах называется страшным поединком: они орудовали двумя короткими палашами, какими обычно пользуются в наших второстепенных театрах. Малорослый одерживал верх над рослым, который очутился в смертельной опасности, и за обоими наблюдал большой грузный мужчина, примостившийся на углу стола; мужчина энергически заклинал их выбивать побольше искр из палашей, и тогда они на первом же представлении не преминут потрясти весь зал.

— Мистер Винсент Крамльс, — с величайшим почтением сказал хозяин гостиницы, — вот этот молодой джентльмен.

Мистер Винсент Крамльс поздоровался с Николасом легким кивком — это было нечто среднее между приветствием римского императора и кивком собутыльника — и предложил хозяину закрыть дверь и удалиться.

— Вот это картина! — сказал мистер Крамльс, жестом предлагая Николаса не приближаться и не портить се. — Маленький его загнал. Если большой не поразит его через три секунды, ему конец! Повторите-ка это, ребята!

Двое сражающихся снова принялись за работу и рубились, пока не высекли из палашей сноп искр, к великому удовольствию мистера Крамльса, который, по-видимому, считал это очень важным достижением. Схватка началась примерно с двухсот ударов палашом, наносимых то малорослым, то рослым матросом без каких-либо решительных результатов, пока малорослый не опустился под ударом на одно колено; но для него это были пустяки, ибо и на одном колене он продолжал обороняться, пустив в ход левую руку, и дрался отчаянно, пока рослый матрос не выбил у него из рук палаша. Казалось, малорослый, доведенный до крайности, немедленно сдастся и запросит пощады; но вместо этого он внезапно выхватил из-за пояса большущий пистолет и приставил его ко лбу рослого матроса, который был этим так ошарашен (от неожиданности), что дал время малорослому поднять палаш и начать сначала. Битва возобновилась, и обеими сторонами были нанесены всевозможные и невероятные удары, как то — удары левой рукой, и из-под колена, и через правое плечо, и через левое; когда же малорослый матрос энергически полоснул по ногам рослого, — причем ноги были бы начисто сбриты, если бы удар возымел действие, — рослый перепрыгнул через палаш малорослого, а затем, чтобы сравнять шансы и честно вести игру, нанес малорослому матросу такой же удар по ногам, а малорослый перепрыгнул через его палаш. После этого долго занимались ложными выпадами и подтягиванием «невыразимых», — вследствие отсутствия подтяжек, — а затем малорослый (который несомненно был добродетельным персонажем, ибо всегда одерживал верх) начал неистовое наступление и сошелся с рослым грудь с грудью, а рослый после безуспешного сопротивления упал и в страшных мучениях испустил дух, в то время как малорослый поставил ногу ему на грудь и просверлил в нем дыру насквозь.

— Вас будут не один раз вызывать на бис, если вы, ребята, постараетесь, — сказал мистер Крамльс. — А теперь отдышитесь и переоденьтесь.

Обратившись с такими словами к участникам поединка, он приветствовал затем Николаса, который обнаружил, что лицо у мистера Крамльса вполне отвечало размерам его тела, что у него очень толстая нижняя губа, хриплый голос, словно он имел привычку очень много кричать, и очень короткие черные волосы, обритые почти до самой макушки, — для того (как узнал он впоследствии), чтобы легче было надевать характерные парики любой формы и фасона.

— Что вы об этом скажете, сэр? — осведомился мистер Крамльс.

— Очень хорошо, превосходно! — ответил Николас.

— Верно, вы не часто видите таких ребят, как эти, сказал мистер Крамльс.

Николас согласился, добавив, что если бы они были больше под пару…

— Под пару? — воскликнул мистер Крамльс.

— Я хочу сказать — если бы они были приблизительно одного роста, пояснил Николас.

— Одного роста! — повторил мистер Крамльс. — Да ведь вся суть поединка в том, чтобы разница между ними была один-два фута! Как можете вы без надувательства завоевать симпатию зрителей, если малорослый не сражается против верзилы или — еще лучше — если не сражается один против пятерых? Но для этого у нас в нашей труппе не хватает людей!

— Понимаю, — ответил Николас. — Прошу прощения. Признаюсь, мне это не пришло в голову.

— В этом все дело, — сказал мистер Крамльс. — Послезавтра я начинаю выступать в Портсмуте. Если вы направляетесь туда, загляните в театр и посмотрите, как идут дела.

Перейти на страницу:

Все книги серии Диккенс, Чарльз. Полное собрание сочинений в 30 томах

Том 2. Посмертные записки Пиквикского клуба (главы I-XXX)
Том 2. Посмертные записки Пиквикского клуба (главы I-XXX)

Р'Рѕ второй том собрания сочинений вошли первые тридцать глав романа «Посмертные записки Пиквикского клуба». Чарльз Диккенс – великий английский писатель XXIX века, книги которого наполнены добротой и мягким СЋРјРѕСЂРѕРј, что не мешает ему быть автором СЏСЂРєРѕР№ социальной сатиры и создателем известных комических персонажей. Такими и являются мистер Пиквик и его РґСЂСѓР·ья, а также его слуга – незабвенный Сэм Уэллер. Это первый роман Диккенса, в котором он описывает клуб чудаков, путешествующих по стране и изучающих «человеческую природу». Основатель и председатель клуба, мистер Пиквик, человек очень наивный, чудаковатый, но, как потом выясняется, очень честный, принципиальный и храбрый. Р' клуб РІС…РѕРґСЏС' и три его члена. Натэниел Уинкль – молодой компаньон Пиквика, милый и привлекательный РіРѕСЂРµ-спортсмен. РђРІРіСѓСЃС' Снодграсс – предполагаемый РїРѕСЌС' и романтик. Трейси Тапмен – пухлый пожилой джентльмен, мнящий себя героем-любовником. Перцу в сюжет добавляет друг и слуга мистера Пиквика – Сэм Уэллер. Это – нахальный, деловитый, изворотливый, ловкий и находчивый парень, но верный и честный друг, известный СЃРІРѕРёРјРё меткими изречениями. Р'РѕС' некоторые из РЅРёС…: - Теперь у нас вид приятный и аккуратный, как сказал отец, отрубив голову своему сынишке, чтобы излечить его РѕС' косоглазия. - Это СѓР¶ я называю прибавлять к РѕР±иде оскорбление, как сказал попугай, когда его не только увезли из СЂРѕРґРЅРѕР№ страны, но заставили ещё потом говорить РїРѕ-английски. - Дело сделано, и его не исправить, и это единственное утешение, как РіРѕРІРѕСЂСЏС' в Турции, когда отрубят голову не тому, кому следует. - Стоит ли столько мучиться, чтобы узнать так мало, как сказал приютский мальчик, РґРѕР№дя до конца азбуки. Р

Чарльз Диккенс

Классическая проза
Том 4. Приключения Оливера Твиста
Том 4. Приключения Оливера Твиста

«Приключения Оливера Твиста» — это рассказ о злоключениях мальчика-сироты, выросшего в работном доме. На его жизненном пути ему встречаются как отбросы общества, так и добрые, честные, милосердные представители человеческого рода. Однако стоит заметить, что первых больше. Возможно, это можно объяснить социальным окружением несчастного ребенка. Это и малолетние воришки, и их вожак - отвратительный еврей Феджин, и вор-убийца Сайкс, забивший насмерть свою любовницу семнадцатилетнию Нэнси, которая незадолго до своей смерти помогла Оливеру, и сводный брат Оливера Монкс, который стоял за многочисленными несчастьями Твиста, и многие другие. Но, кроме этих отщепенцев, в романе есть и Роз Мейли, и мистер Браунлоу, и миссис Бэдуин, и мистер Гримуиг.Но все хорошо, что хорошо кончается. Злодеи повержены, Оливер остается жить со своей, как оказалось, тетей Роз Мейли.

Чарльз Диккенс

Классическая проза

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука