Том 5. Сибирские рассказы.

— С этой франнузинкой у нас хлопот было весьма достаточно, — продолжал в темноте голос Галанца, — ну, кое-как приспособили. Настоящая французинка, свою квартиру держала на Малой Морской. Только прихожу я в «Дрезден» к Карпу Лукичу и докладываюсь: «Пожалуйте всякое удовольствие получить». А они этак переглянулись и смеются… Делобыло за ихним завтраком: блюдо почек и четверть на столе, все по форме. «Кому же, — грят, — ехать?» «Это, — грю, — вам ближе знать, а французинка готова в полной форме». Ну, посмеялись, закусили и начали как будто собираться… Между собой-то перепираются, а я стою в дверях и молчу. Только — совсем уж собрались, а покойник Логин Евсеич и говорит: «Карп Лукич, знаешь, что я тебе — скажу? Чем к французинке ехать и беспокоить себя, удивим лучше Галактиона Павловича… Он думает, что мы в Питере проваландаемся до осени, а мы к нему прямо на именины и подкатим, как снег на голову». Вот тебе и франнузинка, думаю про себя, — всю музыку испортят. Тятенька ваш как обрадуется. «И в самом деле, — грит, — чего мы здесь дураков валяем — все нельзя… Удивим Галактиона Павлыча!» Ну, я уж не стерпел и говорю: «Как же, — говорю, — с французинкой? Она, например, ждет в полной форме»… «А ты, — грят, — и поезжай к ней, как в театр за нас ездил, а деньги, что следовает, заплатим: так и скажись — сибирский князь Эншамо».

— Ха-ха… ловко! Что же ты, ездил… а?

Пауза. Галанец в темноте отплевывается и тяжело вздыхает. Вася еще громче хохочет.

— Что же, действительно ездил… — заговорил Галанец, когда немного успокоился от благочестивого негодования. — Главная причина — опять моя же глупость была: пообешали мне всю пару новую, верхнее пальто, шляпу — одним словом, полный костюм от Корпуса. Карп-то Лукич разошелся и часы свои золотые на меня нацепил, а Недошивин перстни свои дал мне. Ох, согрешил я без конца перед господом богом…

— Что же француженка?