Том 5. Рудин. Повести и рассказы 1853-1857

Революционная демократия, группировавшаяся вокруг журнала «Современник», разумеется, не могла принять определение революционности как «донкихотства», но прямая полемика со статьей Тургенева на страницах журнала, в котором статья печаталась, была неудобна. Поэтому полемические выпады Н. А. Добролюбова против «Гамлета и Дон-Кихота» были скрыто включены в его статью «Новая повесть г. Тургенева» (Совр, 1860, № 3, Современное обозрение), озаглавленную впоследствии при переиздании «Когда же придет настоящий день?». Именно такой смысл имеет рассуждение Добролюбова о «жалких Дон-Кихотах», которое на первый взгляд может показаться неожиданным и немотивированным[124]. Намекая, с одной стороны, на слова Тургенева о том, что Дон-Кихот верит «в истину, находящуюся вне отдельного человека», что «он весь живет < …> вне себя, для других», а с другой — на то, что Инсаров должен бороться с внешними враждебными силами, Добролюбов писал: «Внешней борьбы нам не нужно, но необходима усиленная непрерывная самоотверженная борьба с внутренним врагом — с общественным злом и неправдой < …> Многие начинают накидываться на мелочи, воображая, что в них-то и есть всё дело, или сражаться с призраками и таким образом в практической деятельности являются обыкновенно забавно жалкими Дон-Кихотами, несмотря на всё благородство своих стремлений. Отличительная черта Дон-Кихота — непонимание ни того, за что он борется, ни того, что выйдет из его усилий, — удивительно ярко выступает в них» (с. 61). В окончательной редакции статьи, заключая свое рассуждение, критик еще резче подчеркнул, что «смешные Дон-Кихоты» «в нашей среде» — это те, кто «хотят прогнать горе ближних, а оно зависит от устройства той среды, в которой живут и горюющие и предполагаемые утешители» (Добролюбов, т. II, с. 229). Добролюбов давал понять, что Дон-Кихотами являются не революционеры, а те люди, которые, сочувствуя угнетенным, рассчитывают помочь им, не прибегая к революционным действиям[125].

Начатое Добролюбовым опровержение тургеневской концепции «донкихотства» продолжил после его смерти А. П. Пятковский, связанный в середине 1860-х гг. с демократической печатью. Основной тезис статьи Пятковского «Гамлеты и Дон-Кихоты» состоял в том, что слепая вера в идеал присуща реакционным поборникам старого, тогда как критический анализ действительности, осуществляемый передовыми общественными силами, есть залог ее преобразования. В Гамлете критик видел предтечу Базарова, которого он защищал, донкихотские же черты он находил у Павла Кирсанова. «Без Гамлетов в тургеневском смысле, — писал Пятковский, — т. е. без людей, имеющих смелость относиться критически ко всем готовым явлениям жизни, человеческое развитие остановилось бы на точке замерзания», тогда как «Дон-Кихоты со своими историческими идеалами» не нужны «на поприще реальной, действительной жизни» и их «исчезновение будет минутой окончательного торжества человеческого ума» (Русь, 1864, № 18, с. 230).

Полемически заостренное по отношению к Тургеневу истолкование образа Дон-Кихота содержится и в статье Писарева «Писемский, Тургенев и Гончаров» (1861), в которой критик писал о Рудине: «Развенчать этот тип было так же необходимо, как необходимо было Сервантесу похоронить своим Дон-Кихотом рыцарские романы, как одно из последних наследий средневековой жизни» (Писарев, т. I, с. 214).

Напротив, Герцен, с которым, как указывалось выше, скрыто полемизировал Тургенев, принял новое для него осмысление образа Дон-Кихота и в «Концах и началах» (1862), говоря о поражении итальянской революции, о трагической участи Гарибальди и Маццини, писал: «Прощайте, великие безумцы; прощайте, святые Дон-Кихоты!..». И далее: «Задумается какой-нибудь северный Фортинбрас… над этой повестью Горацио и, с раздумьем вздохнувши, пойдет в дубравную родину свою — на Волгу, к своему земскому делу» (Герцен, т. XVI, с. 166–167). Упоминание здесь имен шекспировских героев также ведет к статье Тургенева, к его словам о людях, подобных Горацио, которые, приняв от Гамлетов «семена мысли, оплодотворяют их в своем сердце и разносят их потом по всему миру» (с. 346).

В либеральном лагере статья-речь Тургенева сочувствия не встретила. П. В. Анненков отзывался о ней очень холодно: «…знаменитая, более остроумная и блестящая, чем неотразимо убедительная речь Тургенева…» (Анненков и его друзья, с. 436). В еженедельнике «Наше время», занимавшем в 1860 г. еще умеренно либеральные позиции, критик М. И. Дараган упрекал Тургенева за то, что тот прославил «мечтательного» Дон-Кихота, а не «положительного» либерального оппортуниста — поборника малых дел. «Таких ли деятелей, ради бога, нам нужно в настоящее время? — вопрошал Дараган, имея в виду Дон-Кихота. — Разве возможно в наш век прошибить лбом стену? < …> Нам нужны деятели, но положительные, а не мечтательные < …> нам нужны люди, умеющие сообразить цель со средствами и соразмерить жертвы с пользой, от них приобретаемою» (Наше время, 1860, № 9, 13 марта, с. 134).