Том 5. Мощеные реки

Снимок сделан с помощью «Аэрофлота» в районе Самарканда. Пилот — Эдуард Еремеев.

_{Фото автора.30 ноября 1966 г.}

Ясная Поляна

(Широка страна моя…)

Можно легко подсчитать, как велика площадь Земли в гектарах. Из этого числа четыре сотни гектаров под городом Тулой на особом счету у мира: тут жил Лев Толстой.

Давайте вместе разглядим этот снимок, сделанный с высоты, на которой над лесом летают птицы. Дорога. Постройки. Сад. Лес, уходящий за горизонт. Путеводитель по Ясной Поляне утверждает: именно так выглядела усадьба и шестьдесят лет назад, когда Лев Толстой был еще жив. Дом с соломенной крышей за поворотом дороги помнит ночь 28 октября 1910 года, когда бородатый старик постучал в дверь, разбудил кучера и навсегда уехал из Ясной Поляны.

В длинной белой постройке слева бережно хранится повозка этого последнего путешествия.

Большой белый дом справа — самая давняя из построек усадьбы. Но в этом доме писатель не жил. Тут были склады и мастерские. Семья Толстых жила в гуще парка сзади этой постройки. Дом хорошо сохранился. На снимок он не попал, потому что стоит в стороне от дороги.

Мне показалось важным сфотографировать эту дорогу — начало усадьбы. В Ясную Поляну за год приходит двести тысяч людей.

Порог дома Толстого переступали люди из девяноста пяти государств мира. Паломничество началось еще при жизни писателя. Обстановка дома, книги, вещи, которых касалась рука великого человека, продолжают разговор Толстого с каждым из приходящих сегодня.

На дереве — колокол. В старой усадьбе он созывал домочадцев. Дерево выросло, оплыло колокол, и он стал частью ствола старого вяза.

Часы. Старые английские часы в футляре, похожем на лондонскую часовую башню «Биг Бен». Стрелки ходят по медному кругу. В окошко видно число. Часам двести девятнадцать лет.

В 1828 году в августе месяце часы показали 28-е число. В этот счастливый день родился мальчик, названный Львом. Эти же часы бесстрастно обозначили и последний день человека…

Предметы, хранящие память о жизни. Перо на столе. Обычное перо № 86 на деревянной некрашеной ручке. Обычные пожелтевшие листы бумаги. У стола — маленькое, почти детское кресло. Не верится, что на нем мог сидеть бородач, пристально глядящий на тебя со стены.

Он был, оказывается, небольшого роста, этот великан. Пустое кресло. Среди пишущих на земле нет пока человека, который мог бы по праву занять это кресло… Столик с подарками почитателей, керосиновая лампа. Портрет Диккенса. Великий русский очень любил Великого англичанина…

Кувшин для умывания. Простая железная кровать с медными шишками, белое покрывало, белая стиранная «толстовка»… Ты много слышал и читал о простоте быта этого человека, но эта простота все-таки поражает.

Металлические гантели, пожелтевшая коробка с лекарствами, арапник — погонять лошадь. Две свечи на столе. Он потушил их пятьдесят шесть лет назад. С той поры свечи не зажигались ни разу…

Маленький глобус. С два кулака земной шар. На нем писатель определял, откуда в Ясную Поляну пришло очередное письмо. Много шло писем. Одно — из Америки. Написали его три тысячи негров из штата Индиана…

Надо было прожить великую жизнь, чтобы негры просили заступничества у русского графа…

Триста восемьдесят четыре гектара заповедной земли. Лес, речка Воронка, пруды, скамейки, аллеи, луга, дорожки. Ясени, двухсотлетние дубы и липы, припорошенные первым снегом. Ты в первый раз это видишь. Но, кажется, ты, родившись, уже знал это место. Можно без ошибки предположить: это самый одухотворенный в мире клочок земли.

Горы написанного и признанного миром питались тем, что видел и чувствовал тут писатель за многие годы жизни. Нигде на земле пространство в четыре сотни гектаров так плодотворно не влияло на человека, как эта усадьба.

«Этот дуб описан в «Войне и мире»… — привычно говорит девушка-экскурсовод. «Этот луг описан…» «Эта аллея, помните, тоже в «Войне и мире»… И так все время, пока мы идем по лесным и садовым дорожкам. Урожай мудрости с этой земли велик потому, что человек-писатель мудро жил на земле. Рука, державшая перо, держала тут и соху, и косу, и шило, топор, вожжи, ружье, весла. У графа были мужицкие руки. «Я теперь вот уже 6-й день кошу траву с мужиками по целым дням и не могу вам описать не удовольствие, но счастье, которое я при этом испытываю…»

Толстой необъятен, каждый свое найдет у этого мудреца. Но люди во все времена будут учиться у Толстого остро чувствовать и ценить жизнь. Вот его дневниковая запись после одной из прогулок в Яснополянский лес: «…Вышел на Заказ вечером и заплакал от радости благодарной — за жизнь».

Думая о закате, он и схоронить себя попросил среди этой природы. Из всех великих могил его могила — самая простая и строгая: старые липы на краю лога, бугорок земли, укрытый еловыми ветками. Сейчас на первом снегу рядом — следы птиц, лосей, зайцев… И к лесу идет вот этот человеческий след — большая дорога со всего света.