Том 5. Девы скал. Огонь

— И сегодня вечером, как и утром, твой страх напрасен. И не только в одном этом твоя ошибка. И сейчас даже, в присутствии божественных дев создав дивную мелодию о красоте их обнаженных рук, и жалел, что не можешь их ввести одновременно в свое жилище, и возмущался против препятствий, поставленных предрассудками и обычаями. Но, делая это, ты унизил себя не только до признания силы закона другого, но до отрицания силы твоей мечты, которая одна священна. Зачем ты стремишься к законному обладанию телами, когда идеальные образы украшают уже тройной прелестью обиталище твоей мечты? Ты не можешь вызвать трех пленниц из их темницы, не вырвав их из очарования, осеняющего их. Бесчисленны таинственные ниши, связующие эти глубокие жизни и безгласные места, где они страдали и ждали тебя. Их прелесть, печаль и гордость извлекают из таинственных источников очарование, овладевшее тобою. Так благородные растения длинными корнями, разделившимися на мириады волокон, черпают из глубоких недр Земли бессмертные силы, которые, выведенные на свет буйным побегом стебля, воплощаются в чуде венчика и благоухания. Можешь ли ты, поэт, вообразить себе Эглу, Аретузу и Гипертузу изгнанными из их сада? Когда Геркулес в звездной одежде проник в этот западный рай, чтобы похитить в нем золотые плоды, он отказался увести с собой дочерей Ночи, потому что, как ни груба была его душа, он почувствовал, что это может уменьшить или, быть может, уничтожит божественную тайну их красоты.

— О, Деспот! — сказал я тогда, — я думаю о Том, кто должен явиться.

И Демон:

— Пусть это всегда будет твоей господствующей мыслью. Но сейчас необходимость выбора являлась тебе жестоким испытанием, источником неизбежных печалей и жертв; и сердце твое страдало от этого. Помни, что Скорбь больше всякого другого символа Судьбы достойна быть призываема при созидании нового поколения. Ничто в мире не пропадает, и иногда непостижимые вещи могут зародиться из слез. Помни, что величайшая сила воли выражается не в быстроте выбора между многими дарами или в упорном сопротивлении многим внушениям, но именно в искусстве придать неясным движениям природы действительность, ясность и значение сил, признанных и управляемых. Помни, что есть средство быть всегда равным событию в превратностях неверной жизни. Помни Того, кто возле тирана, один жест которого мог отправить его на смерть, держал себя так, что вызывал сомнение, кто из них настоящий властелин. Так будь подобен этому человеку и обращайся со случаем с царственным величием.

Свод небес окрасился бледным оттенком гиацинта, и на этом нежном свете отчетливо выделилась листва оливковых деревьев, среди которой скрывались их печальные черные стволы. Облака, покоящиеся на вершине скал, оделись не в пурпур, но в одежды более легкой окраски, придававшей им какую-то томность; только некоторые из них возвышали над своими соседями надменное чело, мечтающее о короне из звезд.

— К тому же, — продолжал Демон, — ты можешь создавать мелодии о чудесном происхождении вещей, которые зарождаются из утонченности и соотношений этих трех различных форм. В их обращении скрыт своеобразный язык, который ты уже понимаешь, как если бы ты сам создал его. Из каждой их линии ты можешь создать мировую ось. Они как бы дают тебе радость непрестанного творчества и непрестанного откровения и помогают тебе слиться с той частью тебя самого, какую ты неожиданно открыл в себе, они как бы переливают в тебя жизнь, которую они получили от тебя же в незапамятные времена. Разве ты не наслаждался ими до этого дня, когда они улыбнулись тебе? Стоя молча рядом с ними, не чувствовал ли ты свою душу, насыщенную, как туча?

— О, Деспот, — сказал я, чувствуя, что душа моя в бесконечном желании стремится к саду, от которого я удалился в тихом сумраке. — О, Деспот, это правда: стоя в молчании рядом с ними, я испытал наслаждение более сильное, чем если бы я распустил их волосы или прижался губами к их чудной шее; я еще полон этим ощущением. И все-таки я хотел бы в наступающем сумраке вернуться туда тайком и склониться невидимо к их девственной груди и долго покоиться на ней, ибо я думаю, что в сумраке их грудь дышала бы на меня великой нежностью и великой печалью, которых я никогда не познаю!

III

…и сидеть, обхватив усталое колено сплетенными пальцами.
Где больше чувства, там больше и страдания.

Леонардо да Винчи

И я привез их туда, к цветам.

Они прислушивались с видимым смущением к бесконечным мелодиям весны, то наклоняясь, то озираясь на свои тени, которые то обгоняли их, то отставали, подобно голубоватым фигурам, распростершимся лобызать землю. По временам робкая радость свободы и надежды мелькала в их упоенных взорах; иногда непроизнесенное слово полураскрывало их губы, делая их похожими на края переполненной чаши. И когда они останавливались, я с тайным восторгом думал о том, что переполняло их.