Том 5

Укротитель леопардов мельком посмотрел на свои ногти, и взгляд этот можно было бы назвать критичным, если бы он не был таким грустным.

– Вот это, я считаю, терпение, – продолжал он, – у меня такой же характер. Но я знал одного парня, у которого был совсем иной нрав. Это был маленький, тощий, плюгавый французик, шпагоглотатель и жонглер. Де Виль – так он называл себя. И у него была хорошенькая жена. Она работала на трапеции и прыгала из-под купола на сетку, делая на лету сальто. Красивый номер!

Де Виль был горяч и скор на расправу, как тигр. Однажды, когда инспектор манежа обозвал его то ли лягушатником, то ли еще чем похуже, француз толкнул его к щиту из мягких сосновых досок, в который метал ножи, и, не дав тому опомниться, тут же на глазах у всех стал с необычайной быстротой метать ножи, вгоняя их в дерево так близко к телу, что они пронзали одежду и прихватывали кожу.

Клоунам пришлось потом вытаскивать ножи, чтобы освободить инспектора. После этого стали поговаривать о том, что Де Виля надо остерегаться, и с его женой все были только вежливы, никто не осмеливался оказывать ей больших знаков внимания. А она была лукавая штучка и сама не прочь поразвлечься, да только все боялись Де Виля.

Но был в цирке один человек по имени Уоллес, так тот ничего не боялся. Он был укротителем львов, и у него был тот же самый номер с засовыванием головы в львиную пасть. Он мог бы засунуть свою голову в пасть любому льву, но предпочитал проделывать этот номер с Августом, огромным добродушным животным, на которого можно было всегда положиться.

Как я уже говорил, Уоллес (мы звали его «король Уоллес») не боялся ничего и никого на свете. Это был настоящий король. Я видел, как он, выпивши, на пари вошел в клетку к разозлившемуся льву и без всякой палки выбил из него дурь. Колотил его кулаком по носу, вот и все.

Мадам Де Виль…

Позади нас раздался рев, и укротитель леопардов спокойно обернулся. Там была перегороженная пополам клетка, и обезьяна, сидевшая в одном из отделений, просунула лапу сквозь решетку в другую клетку. Большой серый волк схватил ее за лапу и стал тянуть что было сил. Лапа растягивалась все больше и больше, словно она была из толстой резины, а другие обезьяны подняли страшный шум. Поблизости не было ни одного служителя, и укротитель леопардов, шагнув к клетке, резко ударил по волчьему носу легкой тросточкой, которая была у него в руке, потом, грустно улыбаясь, вернулся на место и завершил начатую фразу, будто его и не перебивали.

– …поглядывала на короля Уоллеса, король Уоллес поглядывал на нее, а Де Виль ходил с мрачным видом. Мы предупредили Уоллеса, но куда там… Он посмеялся над нами, как посмеялся однажды над Де Вилем, нахлобучив ему на голову, когда тот полез драться, ведро с клейстером.

Де Виль был тогда в хорошеньком состоянии (я помогал ему чиститься), но при этом и глазом не моргнул. И ни одной угрозы. Но я заметил в глазах его тот же огонь, который мне часто приходилось наблюдать в глазах у диких животных, и решил вмешаться не в свое дело и в последний раз предупредить Уоллеса. Тот рассмеялся, но после этого уже не так часто поглядывал в сторону мадам Де Виль.

Прошло несколько месяцев. Ничего не случилось, и я стал уже думать, что бояться нечего. В то время мы путешествовали по Западу и выступали во Фриско. Во время дневного представления, когда большой шатер заполнили женщины и дети, я отправился разыскивать шапитмейстера Реда Дэнни, который куда-то делся вместе с моим карманным ножом.

Проходя мимо одной из костюмерных палаток, я заглянул туда сквозь дырку в брезенте, надеясь увидеть Реда Дэнни. Его там не было, но зато прямо перед собой рядом с клеткой со львами я увидел короля Уоллеса уже в трико, ожидавшего своего выхода. Он с великим удовольствием наблюдал за ссорой двух воздушных гимнастов. Все, находившиеся в костюмерной палатке, глазели на ссорившихся, за исключением Де Виля, который, как я заметил, смотрел на Уоллеса с нескрываемой ненавистью. Уоллес и все остальные были слишком увлечены ссорой, чтобы обратить внимание на Де Виля и на то, что произошло.

Но я сквозь дыру в брезенте видел все. Де Виль вынул из кармана платок, как бы для того, чтобы стереть с лица пот (был жаркий день), и прошел за спиной у Уоллеса. Он не остановился, а только встряхнул платком и направился к выходу. На пороге он обернулся и бросил быстрый взгляд на Уоллеса. Этот взгляд встревожил меня, ибо я увидел в нем не только ненависть, но и торжество.

«Надо проследить за Де Вилем», – сказал я себе и вздохнул с облегчением, когда увидел, что он вышел из цирка, сел в трамвай и поехал к центру города. Спустя несколько минут я уже был в большом шатре, где нашел Реда Дэнни. На арене выступал король Уоллес, который привел зрителей в совершеннейший восторг. У него было скверное настроение, и он дразнил львов до тех пор, пока они все не стали рычать, все, кроме Августа, который был слишком толст, ленив и стар, чтобы приходить в раздражение из-за чего бы то ни было.