Том 4

П о л и н а (Оле). Кто тебя привез?

О л я. Я на автобусе...

Р а и с а. А Заботкин был?

П о л и н а. И Заботкин был!

Р а и с а. Давно?

П о л и н а. Да только что уехал, если не ошибаюсь. Я, знаете, не особенно смотрю - кто приехал, кто уехал...

Р а и с а. Куда он поехал?

П о л и н а. Не могу сказать, не спрашивала. Мне ни к чему, знаете, куда он поехал.

Раиса тяжело смотрит на нее, поворачивается и уходит.

А еще геолог, высшее образование. За шоферюгой бегает. Господи!..

Взрыв. И долго не смолкает - бухает, осыпается горное эхо.

9

На улице города - райцентра - у табачного ларька

З а б о т к и н и М и ш к а покупают папиросы.

З а б о т к и н. Десять пачек "Беломора".

М и ш к а. А мне двадцать "Авроры".

Подходит ч е л о в е к.

Ч е л о в е к (в удивлении). Заботкин? Заботкин? Заботкин - ты?

З а б о т к и н. Ну, я, допустим.

Ч е л о в е к. Не может быть! На свободе! Как же это?

З а б о т к и н. Да вот так.

Ч е л о в е к. Неужели амнистирован? Повезло! Из какой истории выпутался... А мы-то на Металлострое считаем - ты сидишь крепко. Некоторые жалеют даже, а ты гуляешь, смотри-ка!.. И что же - опять на машине?

З а б о т к и н. Да, на машине.

Ч е л о в е к. Далеко тебя занесло от Металлостроя.

З а б о т к и н. Тебя тоже.

Ч е л о в е к. Ну, я! Я - другой разговор. Мы толкачами сюда приехали, в командировку. А ты, значит, вывернулся, ну и ловкач! Кто ж тебе это самое - знакомство, что ли, очень сильное было или письмо какое-нибудь особенное сочинил в вышестоящие инстанции?.. Ты чего ж уходишь, не хочешь даже спросить ни о чем?

З а б о т к и н. Не хочу.

Ч е л о в е к. А то бы я порассказал тебе, а?

З а б о т к и н. Не надо!

Ч е л о в е к. А ты бы мне рассказал!

З а б о т к и н. Я - ловкач, ты - толкач, о чем нам разговаривать? Привет. (Уходит с Мишкой.)

Ч е л о в е к. Вот сволочь, не хочет рассказывать. Из какой воды сухим вышел, вы подумайте! Героем смотрит... Да, удивятся у нас на Металлострое... (Уходит.)

10

Шоферы гуляют, провожая Полину, уходящую на пенсию. Это происходит там же, где восьмая сцена, но поздним вечером. Высокий фонарь освещает стол и группы пирующих. Здесь П о л и н а, О л я, З а б о т к и н, М и ш к а и д р у г и е ш о ф е р ы. Лица русские и таджикские. По-русски и по-таджикски поют и пляшут. Играют на баяне, на гитаре и местных инструментах - рубобе, сурнае. Вечер темный, небо беззвездное. Высоко переливаются огоньки поселка. Два огонька бегут сверху вниз, то исчезая, то возникая снова, - по невидимой дороге спускается автомобиль. Музыка мягко сопутствует разговорам. Голоса приподняты, но не крикливы, а празднично-торжественны.

П о л и н а. Всегда говорила: нет на свете ребят лучше шоферов! Толик! Запомни, что я сказала: что нет на свете ребят лучше шоферов, не забудешь?

Т о л и к. Не забуду.

Ш о ф е р ы. Выпьем еще по этому случаю.

П о л и н а. Выпьем! Пей, Федя! Пей, Аширмад! Алексей Иваныч!.. Не хватит - я угощаю! За свой счет! Вы мои золотые! Помните Полину!

Ш о ф е р ы. Ура, Полина! За Полину! Будь здорова, Полина! Сто лет жизни, Полина! Отдыхай, Полина!

П о л и н а. Толик, ты же смотри мне, чтоб в газете все подробно было, как меня провожали, слышишь, Толик?

Т о л и к. Слышу.

П о л и н а (встает). Дорогие товарищи! Спасибо вам, дорогие товарищи! Профорганизация и не почесалась, как говорится, чтобы мне устроить проводы, и чего ей чесаться, когда уходит на пенсию простая буфетчица, но для вас, товарищи, буфетчица такой же человек, и вы по своей инициативе исправили эту несправедливость!.. Толик, насчет профорганизации обязательно отметь, не забудешь?

Т о л и к. Да не забуду.

П о л и н а. Ведь как там ни крути, чего б там ни было, а трудовая моя жизнь вот она, никуда не денется, уж государство пенсию зря не присудит, как думаете?

Ш о ф е р ы. Безусловно.

П о л и н а. Дорогие товарищи, выпьем за наши успехи!

Ш о ф е р ы. А Полина, оказывается, выпить здорова. А притворялась, что больше стопки ей никак...

П о л и н а. Служебная дисциплина, товарищи, даже за ту стопку могли быть неприятности, слава богу, что не было... Ах, товарищи, было когда-то выпито! И не этой паршивой водки, а шампанского, и не где-нибудь, а в самых первоклассных московских ресторанах... Как я грустила, когда уезжала из Москвы! А что же оказалось - всюду люди, всюду жизнь, и женщина, которая знает себе цену, не пропадет нигде...

Музыка.

О л я (она выпила, ее голос по-детски звенит). И нас когда-нибудь тоже будут провожать. Пенсию дадут, бессрочные паспорта...

М и ш к а. Увы. По этой причине, Олечка, - за нас! За нашу молодость и за все, что из нее следует. Очень, я считаю, симпатичненько, что у нас еще лет сорок в запасе, есть где развернуться... Между прочим, она правильную мысль выразила. Действительно, шофер - первый человек.

О л я. Конечно, уж и первый!

М и ш к а. А как же. Везде новые дороги. По горам, сквозь тайгу... И кто первый выезжает на дорогу? Шофер! Он оборудование тянет, он рабочих везет, и что жрать, и на чем спать, и лекарства, и почту, что угодно для души.

О л я. А летчик? А летчик?