Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

За исключением маленькой группы либералов, возлагавших надежды на молодого Джона Росселя, палата общин состояла исключительно из крупных землевладельцев, которые, по словам самого Росселя, «опасаясь нового революционного взрыва во Франции, покорно плелись в хвосте за людьми, со славой окончившими войну и восстановившими Бурбонов на французском троне». Естественно, что парламент поспешил отменить «income tax» (подоходный налог), падавший своей тяжестью на богатых. Но ярый протекционизм не приносил никакой выгоды английской деревне. Ужасное лето 1816 года, когда в северных графствах хлеба даже не выколосились, дало такой ничтожный урожай, что, несмотря на высокие цены на хлеб, не удалось получить никакой реальной прибыли.

Что же касается рабочего класса, то его положение никогда еще не было таким плачевным. Мучимый голодом, он рассчитывал на приток заказов из-за границы. Но его надежды были обмануты. Мир вызнал повсюду оживление промышленности, поддерживаемое государствами с помощью покровительственных пошлин. Британские изделия повсюду наталкивались на таможенные преграды. Чтобы наверстать свое, фабриканты понизили заработную плату до минимума и поставили рабочих в условия, близкие к рабству. Суровые репрессии мешали рабочим объединяться в союзы для повышения своей жалкой заработной платы или для ограждения своего права на отдых. Большие города забрасывали толпы детей бедняков на фабрики и в шахты, где этих несчастных маленьких рабов, не достигших еще и девяти лет, можно было видеть впряженными в угольные тележки.

Радикалы и народные волнения. Против этих злоупотреблений «радикалы» выступили с резким протестом, проявившимся в сатирах Хона, в речах народного оратора Гёнта и в периодических изданиях Коббета. Последний писал министру: «Война, восстановившая Бурбонов и инкбизицию[1], ввергла Англию в состояние нищеты, не имеющей себе примера в истории цивилизации». А к английским земледельцам он обращался со следующими словами: «Несмотря на предпочтение, которое отдают сану, богатству и университетским дипломам, истинную силу страны составляет только труд его народа. Отмена налогов, падающих всей тяжестью на рабочих, может быть достигнута только с помощью парламентской реформы». По словам вига Врума, «одни и те же бедствия наблюдаются во всех частях королевства. Перемены, совершившиеся во всем мире, причиняют вред английской торговле. Нет ни одного класса, который не жаловался бы на нарушение тех или иных из принадлежащих ему по конституции прав».

Эти слова намекают на серьезные беспорядки, вызвавшие применение суровых мер (1817). Восстание в Спафильдсе (2 декабря 1816 г.), близ Лондона, было быстро подавлено, но число тайных комитетов увеличивалось. В Манчестере эти комитеты организовали шествие рабочих с петицией в Лондон, но им не дали дойти до столицы. В графстве Ноттингам Брандрет выдержал даже небольшое сражение с войсками. С своей стороны, министерство добилось от парламента права приостановить действие Habeas corpus act и подвергать смертной казни организаторов мятежных сборищ.

Министерство и речи Каннинга. Состав кабинета Ливерпуля был в общем довольно посредственным. Лорд Кэстльри вынес из континентальных конгрессов самые ретроградные предрассудки. В министерстве внутренних дел лорд Сидмут вел себя как полицейский, а роль стража при находившемся в плену Наполеоне исполнял лорд Бетхёрст[2]. Человек ограниченного кругозора, хотя и остроумный, канцлер лорд Эльдон был убежден, что конституция погибнет, если будет произнесено хоть одно слово в пользу ее изменения. Один только лорд Ливерпуль, пожалуй, обнаруживал несколько большую широту взглядов.

Каннинг своим талантом превосходил всех этих людей, не обладавших даром слова. «Никогда, — говорил он, — мы не находились в таком опасном положении. Когда республика ниспровергла монархию, незаметно было, как теперь, намерения ниспровергнуть все принципы». По чьей вине прекращено действие Hateas corpus act? «По вине этих негодяев, которые на своих ночных сходках, как и в публичных речах, намечают жертвы… которые смотрят на голодающих крестьян и на разорившихся ремесленников как на слепые орудия для своих преступных целей!.. Одним из счастливых последствий нашей революции (1688) было то, что самым бедным крестьянам открыт доступ к первым местам в обществе. Так сохраните же по крайней мере эти места, чтобы они могли достигать их».

Каннинг предсказал промышленное оживление, и удачный 1818 год оправдал это предсказание. В кассах банка возобновились платежи звонкой монетой. И молодой тори Роберт Пиль, в первый раз отделившись от своей партии, содействовал проведению этой меры. Habeas corpus act был восстановлен.