Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

Парагвай при диктатуре Франсиа. Парагваю повезло больше, чем остальным бывшим испанским колониям в Америке: при Франсиа (1817–1840) он наслаждался миром, но таким миром, какой способны дать народу отупение, поддерживаемое соответствующим воспитанием, и полное равнодушие к свободе, к славе и прогрессу. Негры по прежнему оставались рабами; что же касается индейцев и метисов, они продолжали прозябать в невежестве и покорности, к чему приучили их иезуиты. Отправляя государственную барщину, насильно вербуемые в милицию, они продолжали жить в неведении остального мира, от которого вся страна была как бы отрезана подозрительной политикой Франсиа. Этот своеобразный диктатор закрыл иностранцам доступ в пределы Парагвая. Натуралист Бонплан, рискнувший заглянуть в эту страну, в течение нескольких лет содержался там в качестве пленника. Вся внешняя торговля в течение продолжительного времени целиком находилась в руках Франсиа, который строго следил за ней и регламентировал ее с величайшей тщательностью. Продукты земледелия большей частью монополизировались главой государства. Промышленность и сельское хозяйство могли развиваться лишь в той мере, в какой это было ему желательно. Белое население, окруженное шпионами и терроризованное, дрожало перед этим подозрительным правителем, который вел уединенную жизнь в обществе своего брадобрея и секретаря и каждую ночь в своем дворце спал в другой комнате, чтобы сбить с толку могущих на него покушаться убийц. Впрочем, этот supremo («высший») желал счастья своему народу, но намерен был создать это счастье сам и на свой лад.

Замечательно, что этот преемник и продолжатель иезуитов был вольтерианцем и глубоко презирал священников, равно как и весь католический культ. Умер он 20 сентября 1840 года в восьмидесятилетнем возрасте. После непродолжительного периода анархии Парагвай вручил власть двум консулам, один из которых, Карлос-Антонио Лопес, племянник Франсиа, скоро добился неограниченной власти (1844). Новый диктатор постарался, по крайней мере, положить конец изолированному состоянию страны, и с этого момента двери ее широко раскрылись для цивилизации[124].

Португальская Америка. Педро I и Педро II. Империя и федерализм в Бразилии. Бразилия, сделавшись независимым государством с 1825 года, далеко еще не была умиротворена. В этой обширной стране, с площадью, почти равной всей Европе, чувства национальной солидарности между отдельными провинциями, можно сказать, не существовало, по крайней мере — между северными провинциями, где преобладало влияние городов Бахии и Пернамбуко, с одной стороны, и между южными, группировавшимися вокруг Рио-де-Жанейро, с другой. В каждой из этих двух частей страны партия республиканцев-федералистов насчитывала многочисленных сторонников.

Не подлежит сомнению, что теоретически конституция 1824 года обеспечивала свободу в значительной мере. Но население Бразилии было недовольно тем обстоятельством, что в течение некоторого периода эта конституция оставалась только на бумаге. Король дон-Педро I обнародовал ее как будто лишь для того, чтобы сейчас же приостановить ее действие; когда же он соблаговолил наконец ввести ее в действие (1826), оказалось, что он и не думает принимать ее всерьез и вовсе не намерен подчиниться требованиям парламентского режима. Опираясь на сенат, император систематически игнорировал палату депутатов. Выбирая своих министров не из среды национального представительства, он подстрекал их сопротивляться воле парламента и оставлял их у власти или давал им отставку, совершенно не считаясь с желаниями большинства. Дон-Педро утратил свою популярность еще и потому, что вследствие неудачной войны

Бразильская империя в 1828 году лишилась «Восточной полосы» (Уругвая), которую она приобрела десятью годами раньше; с другой стороны, так как дон-Педро отстаивал права своей дочери на португальскую корону (права, которые в то время нарушены были братом его, дон-Мигуэлем), это создавало впечатление, что он питает тайные династические замыслы. Между тем Бразилия желала, чтобы он бесповоротно отказался от них. В 1830 году император пытался ограничить свободу печати. В провинции Минас-Геранэс началось движение, не предвещавшее ничего хорошего. Дон-Педро отправился туда, но не в силах был прекратить волнения и возвратился, еще сильнее уронив себя в общественном мнении. Наконец в столице вспыхнуло восстание, и дон-Педро принужден был отречься от престола (7 апреля 1831 г.); через несколько дней он уехал в Европу, с тем чтобы никогда уже не возвращаться в Бразилию[125].