Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913

— Золотые слова, Нони. Эй, Томми, слушать, что говорит капитан. И вот еще: сердись, не сердись, а музыку я разбил, раструсил на кусочки. Покажи трубку, Тэтю! Видишь ли, Нони, я сделал это не сразу, нет. Я предложил ему сыграть джигу, а он сказал, что эта штука не может. Потом он сошел с ума и убежал. Там все сошли с ума, капитан! Эй, Томми, покажи бороду! Старуха вырвала ему полбороды, капитан, теперь он ни на что не похож. Эй, Томми! Спрятался, ему стыдно показаться. И вот еще что: поп сюда идет.

Мариетт восклицает:

— Отец!

Хорре удивленно:

— А, это ты? Если она жаловаться пришла, то я доложу тебе, капитан: поп чуть не убил одного матроса. Да и она тоже. Я уже попа велел связать.

— Молчать!

— Я не понимаю, Нони, твоих поступков.

Хаггарт со сдержанным гневом.

— Я велю заковать тебя в цепи! Молчать!

С возрастающим гневом:

— Ты смеешь мне возражать, гадина! Ты…

Мариетт предостерегает:

— Гарт! Отца привели.

Несколько матросов вводят связанного аббата. Одежда на нем в беспорядке, лицо расстроено и бледно. С некоторым удивлением взглядывает на дочь и опускает глаза. Вздыхает.

— Развяжите его! — говорит Мариетт.

Хаггарт сдержанно поправляет ее:

— Здесь только я приказываю, Мариетт. Хорре, развяжи.

Хорре распутывает узлы. Молчание.

Аббат. Здравствуй, Хаггарт.

Хаггарт. Здравствуй, аббат.

Аббат. Хорошую же ночку устроил ты, Хаггарт!

Хаггарт говорит сдержанно.

— Мне неприятно тебя видеть — зачем ты пришел сюда? Иди домой, поп, тебя никто не тронет. Лови рыбу… и что ты еще делал? — ах, да: выдумывай молитвы. А мы идем в океан; твоя дочь, знаешь ли, также идет со мною. Видишь корабль? — это мой. Жаль, что ты не понимаешь в кораблях — ты засмеялся бы от радости, увидев такой прекрасный корабль… Отчего он молчит, Мариетт? Скажи ему ты.

Аббат. Молитвы? А на каком языке? Или ты открыл еще новый язык, на котором молитвы доходят до Бога? Ах, Хаггарт, Хаггарт.

Плачет, закрыв лицо руками. Хаггарт тревожно:

— Ты плачешь, аббат?

Мариетт.Смотри, Гарт, он плачет. Отец никогда не плакал. Мне страшно, Гарт.

Аббат перестает плакать. Густо сопнув, он крякает, вздыхает и говорит:

— Я не знаю, как тебя зовут: Хаггарт или дьявол или как-нибудь еще: я пришел к тебе с просьбой. Слышишь ты, разбойник, с просьбой. Да не вели твоей команде скалить зубы: я этого не люблю.

Хаггарт угрюмо:

— Иди домой, поп! Мариетт остается со мною.

— Ну, и пусть остается с тобою. Мне ее не нужно, а если тебе нужна — возьми. Возьми, Хаггарт. Но только…

Становится на колени. Ропот удивления. Мариетт испуганно делает шаг к отцу:

— Отец! Ты стоишь на коленях!

Аббат. Разбойник! Отдай ты нам эти деньги. Ты награбишь себе еще, а эти деньги отдай ты, пожалуйста, нам. Ты еще молод, ты еще награбишь…

Хаггарт. Ты с ума сошел! Ну, уж и человек — он дьявола самого доведет до отчаяния. Послушай, поп, я кричу тебе: ты просто сошел с ума!

Аббат( на коленях). Может быть, и сошел, ей-богу, не знаю. Разбойничек, миленький, ну, чего тебе это стоит: отдай ты нам эти деньги. Мне жалко их, подлецов! Ведь они так радовались, подлецы: они расцвели как старый терн, у которого оставались одни только колючки, да ободранная кожа. Ну, и грешники они: так разве ж я Бога о них прошу: я тебя прошу. Разбойничек миленький…

Мариетт смотрит то на Хаггарта, то на отца. Хаггарт колеблется. Аббат бормочет:

— Хочешь, чтобы я сыном тебя, разбойника, называл? Ну, изволь… сын… все равно я тебя больше не увижу. Все равно! Как старый терн они расцвели — ах, Господи, эти подлецы-то, эти старые подлецы!

Хаггарт угрюмо:

— Нет.

— Ну, так ты дьявол, вот ты кто. Ты дьявол, — бормочет аббат, тяжело вставая с колен.

Злобно скалит зубы Хаггарт:

— Дьяволу хочешь продать душу, да? Эй, аббат, — а что дьявол всегда платит фальшивыми деньгами, этого еще не знаешь. Дай факел, матрос!

Выхватывает факел и высоко поднимает над головою — огнем и дымом одевает свое страшное лицо:

— Смотри, вот я. Видишь? Теперь попроси еще, если смеешь.