Том 4. С бластером против всех

У Майкла пересохло во рту. Хобарт был, конечно, просто человеческим придатком к компьютеру и пачкам бланков. Но последующие несколько часов, конечно, будут самыми важными — возможно, в эти часы решится его будущее — всю свою жизнь он шел к встрече с этим человеком, его компьютером и бумагами.

— Вот это да! — воскликнул Хобарт. Он только что принял у Майкла первый заполненный лист с биографическими сведениями.

Майкл на мгновение оторвался от своих бланков и нетерпеливо взглянул на врача. Он работал в яростной спешке, моментально заполняя одну форму за другой. Пачка была очень толстой, и он хотел покончить с ней как можно быстрее.

— Вы родственник того Вайермана? Я думал, что это просто совпадение.

— Нет, это не совпадение, — быстро отозвался Майкл и снова попытался приняться за работу.

— Одну минутку, — удержал его Хобарт, который, очевидно, был не в силах поверить своему открытию. — Бланки могут немного обождать.

Майкл был раздражен тем, что его продолжают отрывать от важного занятия, и это, как видно, было написано у него на лице, потому что Хобарт улыбнулся, словно испрашивая прощения за то, что отвлекает его.

— Как вы оказались здесь? — спросил он Майкла. — Честное слово, я понятия не имел о том, кто вы такой на самом деле.

— У вас же было мое досье. Там все записано.

Первый раз Хобарт по-настоящему смутился. Он непроизвольно взглянул на папку и, странно усмехнувшись, ответил:

— Последнее время я бросил их читать. Нет смысла.

Но уже через секунду прежняя уверенность вернулась к нему — скорость перехода из одного состояния в другое была у него просто поразительной.

— В любом случае, по моему мнению, разговор по душам с глазу на глаз всегда полезней.

Несомненно опытный работник, Хобарт знал, как выпутаться из любой ситуации, сохранив в ней главенствующее положение.

— О моих личных делах мне не хотелось бы говорить, — ответил Майкл.

— Это причиняет вам боль?

— Нет, просто это личное, вот и все.

— Ясно… — ответил, углубляясь в просмотр досье Майкла, Хобарт, которому, вероятно, и в самом деле многое вскоре стало ясно, поскольку всякий раз, когда Майкл поднимал на него глаза, отрываясь от своих бумаг, выражение напряженного любопытства не сходило с лица врача.

Заполненные листы Майкл отдавал Хобарту, через прорезь вводившему их в компьютер, который, по всей видимости, периодически выдавал ему промежуточную диагностику, на основании которой неким неясным Майклу образом Хобарт выбирал для него новую порцию тестовых вопросников. Хобарт обладал одной удивительной способностью — он умел одновременно смотреть и на экран компьютера, и на своего пациента, не выпуская из поля зрения ни то, ни другое, и это было Майклу особенно неприятно. Разволновавшись, он один раз слишком сильно нажал на карандаш и прорвал листок бланка насквозь, с досадой почувствовав, как пот мгновенно выступил на верхней губе и начал стекать холодными каплями из-под мышек.

Время от времени Хобарт предлагал ему прерваться и отдохнуть, заводя разговоры на отвлеченные темы. У Майкла сложилось стойкое убеждение в том, что все эти отвлеченные темы совсем не случайны.

2

Немигающий взгляд Хобарта снова застыл в срединном положении между экраном компьютера и лицом Майкла.

— Оторвитесь, мистер Вайерман.

— Да?

— Предлагаю передохнуть.

Голос врача стал мягким и вкрадчивым или ему только показалось? Что-то новое появилось в глазах Хобарта.

— Я не устал, и мне хотелось бы продолжить.

— Все-таки давайте передохнем.

Как бы там ни было, если Хобарт приказывает остановиться, ему не остается ничего другого, как подчиняться.

— Вот так, хорошо.

Врач был удовлетворен состоянием своего пациента.

— Я хотел бы расспросить вас о жизни среди диссидентов. Не так часто нам удается услышать объективное мнение.

Хобарт, определенно, произнес это слово со значением. Он что, насмехается?

— Что вы хотите знать?

Хобарт терпеливо вздохнул.

— Вам кажется, что я настроен против вас?

— Да.

— Почему?

— Потому что я диссидент.

— Но теперь это не так, верно?

— Не так! Но до тех пор, пока я не пройду классификацию, вы не сможете относиться ко мне доброжелательно.

— Любопытно…

— Вы просто не в состоянии питать ко мне добрые чувства. Пока что. Ведь я еще ничей. Из меня может выйти что угодно.

Хобарт обдумал услышанное очень серьезно.

— Возможно, вы правы. Не могу сказать, что в вашем присутствии я чувствую себя спокойно. Я никак не могу забыть о том, что вы были вместе с Хамилем во время того нападения на блокпост.

— Хамиль ничтожество, — злобно откликнулся Майкл. — Теперь, когда он потерял эффект неожиданности, о нем можно забыть. Вот если бы Джо Ньюфстед сумел сплотить людей и повести их за собой, тогда можно было бы сказать, что в горах действительно есть нечто, от чего может кровь застыть в жилах.

— Вот как?

— Хамиль без Ньюфстеда как без рук, и сам по себе Хамиль не просуществовал бы в горах и часа. Он не понимает это разумом, но в нем хватает животного чутья, чтобы терпеть выходки Ньюфстеда и не гнать его от себя.

— А что сам Ньюфстед?