Том 4. Расплата

Она выскользнула из лимонного жакета, небрежно бросив его на стул, затем расстегнула молнию на брюках. Впервые за долгое-долгое время я держал спиртное в руках, не испытывая страстного желания немедленно выпить. Извиваясь, Белла высвободила бедра из узких брюк, а когда они упали ниже колен, осторожно вышла из них.

— Так лучше! Теперь можно выпить!

На ней осталось только нижнее белье: белый атласный лифчик без бретелек и шелковые розовые трусики, изящно обрамленные черными кружевами. Белла подошла ко мне с протянутой рукой.

— Бокал, любовник!

— Бокал? — эхом отозвался я. — Какой бокал?

— В твоей руке, помнишь?

Я посмотрел на свои руки — действительно, они держали по бокалу. Она взяла тот, что был в моей правой руке, автоматически сказала: «Будь здоров!», — и тут же все выпила. Через секунду шлепнула пустой бокал опять в мою правую руку.

— Мне понравилось. Может, еще выпьем?

— Милая, — сказал я, — налей себе сама. Я просто не в состоянии.

— О’кей! — Она забрала у меня оба бокала. — Тебе я долью.

Ленивой походкой Белла подошла к подносу с бутылкой и встала ко мне спиной, раскачивая бедрами. Ни один парень не мог бы устоять перед этими движениями ее розовых бедер, не говоря уже об Уилере. Затем вернулась, протянула мне скотч.

— За нас! За мужчин, для которых долг превыше всяческих удовольствий. Пьем до дна! — И проглотила спиртное одним длинным глотком.

Я неохотно выпил свою порцию.

— Еще налить?

— Ни за что в жизни!

— Ладно, — не стала она настаивать, — мне, пожалуй, нужно на ночь еще!

Я уловил звук подъезжающей машины, потом услышал, как она остановилась.

— Кто-то вернулся домой, — сказала Белла. — Может, папа. На всякий случай запру-ка я дверь. Изредка на него нападает сентиментальность, и тогда он заглядывает ко мне пожелать спокойной ночи. — Она подошла к двери, повернула ключ, потом наполнила себе очередной бокал и выпила его так же быстро, как два предыдущих.

— Вижу, у тебя королевские замашки, — не удержался я от комментария.

— Разве ты не заметил этого при лунном свете?

— Я о спиртном. Здорова же ты пить!

— А ты просто зануда! Знаешь, теперь это признано психическим отклонением!

— У меня есть ответ на вопрос о том, как нам спать, — решительно сменил я тему.

Белла пожала плечами:

— Секс? Это самый старый ответ на такой вопрос.

— Ты ляжешь на кровать. А я устроюсь на стуле у двери.

— А я бы заперла дверь на ключ и на всю ночь забыла бы об убийце!

— Не пойдет, — развел руками я. — Уж извини.

На секунду она согнулась, заложив руки за спину, когда же снова выпрямилась, атласный лифчик упал на пол.

— Ты уверен, что не поддашься соблазну, любовничек? — хитро улыбнулась она, поглядывая на меня.

— Жозефина, может, и могла скормить наживку Наполеону, — ответил я, — но тебе не удастся поймать меня на удочку. Во всяком случае, не сегодня.

— Хорошо, убедил. — Белла стянула трусики и беззаботно отбросила их ногой. Затем прыгнула на кровать, натянула на себя простыню. — Мое дело предложить. Все, сплю. Спокойной ночи, любовничек!

Я придвинул стул к двери и погасил светильник у кровати, погрузив комнату в темноту. Но струящийся сквозь окна лунный свет был достаточно ярким, так что можно было ходить по комнате и ничего при этом не задевать. Я отпер ключом дверь и устроился на стуле.

Спустя примерно пять минут до меня долетело шуршание подъехавшей по подъездной дороге машины. Потом, как мне показалось, прошло довольно много времени, прежде чем появилась и третья машина. Это означало, что все вернулись домой.

Сидя без толку в полутьме, я начал понимать, что дьявольски устал. Пару раз клюнул носом, а один раз, заслышав в коридоре мягкие шаги, так дернул головой вверх, что чуть не свихнул себе шею. Дверь напротив открылась и закрылась. Следовало понимать, что этой ночью папа настроен не слишком сентиментально. Потом стало слышно лишь тихое, ровное дыхание Беллы.

Не знаю, в котором часу я заснул.

А когда проснулся, было так же темно. Меня разбудил дикий вопль, он и сейчас звенит у меня в ушах. Я вскочил со стула и, когда Белла неистово закричала снова, как безумный бросился к ее кровати.

Потом небо упало мне на голову, весь мир медленно поплыл перед глазами, а внутри черепа все начало распадаться на части болезненными, резкими взрывами. Я видел яркие вспышки и знал, что эти взрывы происходят снаружи, хотя чувствовал боль внутри. Потом вдруг все это кончилось, Эл Уилер плавно поплыл в черную как смоль пустоту, нежную, как женское лоно.

Глава 10

Это не жара — это влага; это не боль — это унижение. Сначала казалось, что в моем черепе полно маленьких Пол ников, и каждый со своим собственным паровым экскаватором старается выдолбить мой мозг. Затем я открыл глаза и увидел склонившееся надо мной лицо дока Мэрфи. Боль больше не беспокоила, осталось только ужасное чувство унижения.

— Вы меня слышите, лейтенант? — спросил док.

— Понимаю, — пробормотал я, — только вы двоитесь в глазах!

— Будете жить, — бодро сказал он.