Том 4. Поэтические поиски и произведения последних лет

А, Б, В, Г, Д, Е, Ж…
(буквы ходят в полосе) —
вот и азбука уже
у меня на голосе.
И, К, Л, М, Н, О, П…
После П
             ударит Р,
запишуся
                   в РКП,
надо двигать
                          СССР!

С политграмотой
                           живей,
айда,
         братец Тимофей!
Стал Тимошка
                   грамотеем, —
значит,
          братцы,
                     не робей:
если
        дружно
                  пропотеем,
каждый
            будет
                        грамотей!

БУКВА Р

Если
были
        вы картавы —
значит,
знали
        муки рта вы!
Я был
в юности
        картав,
пыла
бедная
        гортань.
Шарахались
        красавицы
прославленной
        картавости.
Не раскрываю
        рта я,
и исхудал,
        картавя!

Писал стихи:
«О, Русь! О, Русь!»
Произносил:
— О, Гусь, о, Гусь! —
И приходил на зов —
        о, грусть! —
соседский гусь,
        картавый гусь…

От соклассников —
        свист:
— Медное пузо,
        гимназист,
                гимназист,
скажи:
        кукуруза!

Вместо «Карл, офицер» —
        ныло «Кагл, офицег».
Перерыл
        медицинские книги,
я ищу тебя, эР,
        я зову тебя, эР,
в обессиленной глотке
        возникни!

И актер из театрика
        «Гамаюн»
изливал над картавостью
        ругань,
заставлял повторять:
        — Теде-дюм, теде-дюм,
теде-дюм, деде-дюм —
         ррюмка!

Рамка
         Коррунд!
                      Карборунд!
                                        Боррона!
Как горошинка,
        буква забилась,
виноградного косточкой
        силилась вылезть,
и горела на нёбе она.

Хорохорилась буква
        жемчужиной черной,
по гортани
        рассыпанный перл…
Я ходил, прополаскивал
        горло, как борной,
изумительной буквою
        эР.

И, гортань растворивши
        расщелиной трубной,
я провыл над столицей
        трикрат:
— На горе
        Арарат
             растет
                красный
                         и крупный
виноград,
       ВИНОГРАД,
                  ВИНОГРАД!

ДВА ВОСТОКА

Для песен смуглой у шатра
я с фонарем не обернулся.
Фатима, жди — спадет чадра
у черной радуги бурнуса.

В чье сердце рай, Селим, вселим?
Где солнце — сон? И степи сини?
Где сонмом ангелов висим
на перезрелом апельсине?

Где сок точили?
        На углу…
Как подойти к луне?
        С поклоном…
Горам — Корен
        Как Иль-ля-У,
мой берег желт,
        он — за Ливаном.

Багдад!
            Корабль!!
                           Шелка!!!
                                       Любовь!!!
О, бедуин, беда и пена!
И морда взмылена его,
и пеньем вскинуты колена.

О, над зурной виси, Гафиз,
концы зазубрин струн развеяв,
речей
            ручей,
                       в зурну
                                   катись
и лезвий
               речь
                         точи
                                  быстрее…

Но как
              взлетит
                          на минарет
фонарь
            как брошенный
                                      окурок…
С огнем восстанья и ракет
подкрался рослый младотурок.

Но в тьму ночную — не спеша…
Такая мгла!
                     За полумесяц
отряд ведет Кемаль-паша,
штыками вострыми развесясь.

И что же, ты оторопел?
Нет!
          Видно, струн не перебросить,
покуда
            в горле
                      Дарданелл
торчит
           английский
                               броненосец.

«Были ива да Иван…»