Том 4. Лунные муравьи

Софиночка ставит чашку, закрывает лицо руками и вдруг начинает плакать, громко, как ребенок.

Вожжин(растерянно наклоняется к ней). Деточка! Деточка моя крошечная! Миленькая моя девочка!

Софина. Я не плачу, не плачу, оставь! Ты спрашиваешь, как живу, так вот: худо, нехорошо! Нет, пусть ты знаешь! Худо, а тебя нету, тебя до ужаса все нету! Письмами нельзя. Разве можно письмами?

Вожжин. Да не письмами… Девочка моя! Ты забыла, что я у тебя есть? Да если б я только знал!

Софина. Не есть, а нету тебя никогда! Столько лет нету! Я из гимназии ушла – все равно бы выключили! Я в зале, в большую перемену, при всех, Катю Шантурову в лицо ударила!

Вожжин. Господи! Финочка!

Софина. Да, да! Зачем она осмелилась? Мы поссорились немножко, а она вдруг говорит: «Твоя мама Свиридовская содержанка! Твой папа ее, Свиридову продал. Это вся гимназия знает». Осмелилась! Пусть еще скажет, опять ударю!

Вожжин. Что же это такое, Господи!

Софина. Молчи, постой. Ты думаешь, я верю, что она сказала? Да нисколько. Я должна была ударить, но я не верю. Просто мама полюбила Свиридова, а вы вместе согласились, чтобы ты уехал, что так лучше. Я же все помню; и тогда все понимала, это вы думали, что я маленькая и ничего не понимаю. Свиридову нельзя жениться, у него жена больная, в купечестве если развод, так его отец с фабрики выгонит, я все знаю! и хоть Свиридов с мамочкой в одном доме никогда не жил, а все-таки она ему стала как настоящая жена, с любовью, а вовсе не содержанка! И у нее свои тоже деньги, дом ее же… Только вот я у мамы… Учителей его, свиридовских, не хочу. Лучше совсем не буду учиться… Прачкой буду, горничной…

Вожжин. Какие свиридовские учителя? Ты не живешь на свиридовские деньги! Если ты все знаешь, так знаешь же, что я высылаю на тебя…

Софина(не слушая). И что я его ненавижу – я не виновата! Я мамочку люблю, тебя люблю, а из-за него тебя нет никогда, из-за него мамочка… мамочка, такая бедная, больная, мучится всегда, и одна всегда… Он тоже меня ненавидит. И боится. Без меня кричит на мамочку, – точно она вправду его купленная! а при мне не смеет. Когда поссорятся, уйдет – мамочка со мной плачет. Она слабая, мамочка. Я утешаю, жалко, а я бы его… я его когда-нибудь… (Вдруг мрачно останавливается.)

Вожжин(шепчет в ужасе). Фина, Фина, что ты…

Фина(всхлипнув). А тебя нету, папуся. Если б только мамочка… ели б дал Бог, увидела бы она сама…

Вожжин(целует ее, гладит по голове, дрожит). Родная моя… Разве я знал. Ничего-то я не знаю. Дурак дураком. Одно знаю: так нельзя. Так уж не будет. Ты уж меня больше не покидай. Надо подумать. Надо поговорить. Я уж все устрою.

Софина. Правда? (Вздохнув, улыбается.) Ты прости, папочка. Я не плачу. Я знала, надо только тебя увидеть, а уж там что-нибудь придумается. Мамочку так умоляла поехать. Она больная, нервная. А Свиридов сейчас в Англии, по делам фабрики отправился. Последнее время мало приходил, злой. Мамочка раз так плакала, что я решилась: пойду за ним, пусть. Ну – помирился. Только мамочка сама уж видит, какой он, сама понемножку начинает видеть… Да я одна ничего не могу.

Вожжин(злобно). А как ты-то живешь между ними – это она видит?

Фина. Папочка, ради Бога! Ведь она же несчастная! Ведь она же больная!

Вожжин. Ну да, ну да… (Ходит по комнате.) Конечно, надо подумать. Надо поговорить. Надо мне с ней поговорить.

Фина(вдруг просияв). Тебе с мамочкой? А ты… ничего? Можешь? Можешь с ней видеться? Согласен?

Вожжин. Да я… Господи, отчего же? Конечно, могу. Это отлично, что вы приехали. Мне даже надо… Даже нельзя, я думаю, иначе. Не враги мы, Господи Боже мой. (Ходит по комнате.) Только надо, конечно, узнать, как она смотрит на это… Как удобнее… А я готов.

Софина. Папуся, милый мой, единственный мой! Я знала, что ты придумаешь! Я мамочке скажу. Условимся. Мы в гостинице, совсем близко. Я устрою. Ты и придешь. Ах, папочка!

Вожжин. Только если мама сейчас очень нездорова…

Софина. Ей уж лучше. А через несколько дней ей совсем будет лучше. Я каждый день к тебе стану приходить, хорошо? И условимся. Ну, побегу теперь. Мамочка одна. Папа ты мой родной! Какое тебе спасибо!

Вожжин. Завтра придешь? Да как же ты одна?

Софина. Я на трамвае. Ах, папа, какое у тебя печенье это вкусное! И конфеты. Да уж мне сейчас некогда.

Входит Сережа, сын Анны Дмитриевны, высокий, тонкий гимназист; с тремя книгами.

Сережа. Ипполит Васильевич! Здравствуйте. А дяди Мики нет? Я к нему на минуточку…