Том 4. Дионис, Логос, Судьба

Буйное божество было введено в семью Олимпийцев. Его о6ъявили сыном самого Зевса. Сложился миф, согласно которому супруга громовержца Гера, узнав о том, что он полюбил дочь кадмийского царя Семелу, пришла к сопернице и уговорила ее, чтобы та попросила Зевса явиться в своем подлинном облике. Неосторожный Зевс послушался Семелы, но одно прикосновение огненного существа превратило ее в горсть пепла. Только дитя, которое созревало у нее под сердцем, было сохранено чарами Матери-Земли. И Зевс принял его в себя.

Когда же приспел ему срок,
Рогоносного бога родил он,
Из змей венок ему сделал,
И с той поры этой дикой добычей
Обвивает менада чело [12].

Новорожденного Диониса Зевс поручил нимфам:

Пышноволосые нимфы вскормили младенца, принявши
К груди своей от владыки-отца, и любовно в долинах
Нимфы его воспитали. И волей родителя-Зевса
Рос он в душистой пещере, причисленный к сонму бессмертных.
После того как возрос он богинь попечением вечных,
Вдаль устремился по логам лесным Дионис многопетый,
Хмелем и лавром венчанный, вслед ему нимфы спешили,
Он же их вел вперед. И гремел весь лес необъятный [13].

Всюду, где появлялся молодой бог, его сопровождали взрывы энтузиазма и оргии. Возрастала его свита. Говорили, что его возлюбленной стала Ариадна — дочь критского царя Миноса, та самая, что помогла Тезею сразить Минотавра. Быть может, в этом — указание на критские корни культа Диониса.

В иерархии Олимпийцев Дионис был признан богом вина и веселья, а почитание его как бога плодородия впоследствии сплелось с культом Деметры [14]. В Элевсине чтили его изображение. Но главным событием в истории дионисизма явилось его сближение с культом Аполлона. Этим, как мы увидим, было положено основание коренному переосмыслению и преобразованию религии Вакха.

* * *

Оргиастическая мистика Диониса родилась из стремления найти в природе вечную жизнь и спасение. Но, в конце концов, она лишь низводила человека до уровня животного. Впрочем, и это не совсем верно. Полного возвращения к бессловесным для человека быть не может. То, что естественно для зверя, у людей нередко становится болезнью, безумством и извращением. Им не дано безнаказанно отрекаться от разума, от совести, от духа. Человеку открыт лишь один естественный путь — путь к восхождению. Попытка же спуститься вниз, к чисто природным слоям бытия, несет лишь иллюзорное освобождение, повергая вслед за тем в мутный хаос беснования и распада.

Однако опыт дионисизма имел для Греции не только отрицательные последствия. Он яснее дал почувствовать человеку его двойственную природу. Едва лишь затухало пламя экстаза, на смену восторгам приходило тошнотворное чувство похмелья, горькое сознание своего бессилия. Казалось, будто на человека, в какой-то миг ощутившего радость свободы, надевали цепи; он вновь становился узником Судьбы, рабом Ананке — Необходимости. Когда радения сменились праздниками, этот контраст не исчез. И именно опыт слияния с Целым и последующего падения во тьму бессилия был осмыслен в первом греческом религиозном учении — орфизме.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава четвертая

ДИОНИС

1. Еврипид. Вакханки, 18 сл. Пер. И. Анненского.

2. См.: Вяч. Иванов. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923. В этом фундаментальном труде автор пытается проследить связь дионисизма с наиболее ранними эллинскими, критскими и восточными культами. В высшей степени вероятно, что Дионисовы радения восходят к первобытной практике шаманизма (см.: А. Мень. Магизм и Единобожие, гл. 3) и ритуалам плодородия (см.: М. Nilssоп. А History of Greek Religion, р. 205—206).

3. Вяч. Иванов. Эллинская религия страдающего бога. — «Новый Путь», 1904, № 3, с. 39.

4. Геродот, IV, 79; Павсаний. Описание Эллады, 7, 8; Илиада, XVI.

5. Еврипид. Вакханки, 75—77.

6. Еврипид. Вакханки, 78—82.

7. Эрвин Роде в своей классической работе о греческой религии утверждает, что «первый зародыш веры в бессмертие был дан в культе Диониса» (Е. Rohde. Psyche, 1910, b. II, s. 3).

8. Еврипид. Вакханки, 135.

9. Там же, 752.

10. См.: Ф. Зелинский. История античной культуры. М., 1915, с. 126.

11. Сам термин «трагедия» происходит от слова «трагос» (козел) и указывает на связь театра с представлениями ряженых, которые входили в Дионисовы праздники (см.: Вяч. Иванов. Дионис и прадионисийство, с. 214).

12. Еврипид. Вакханки, 100.

13. Гомеровские гимны, XXVI, 3—6.