Том 4

Протекло в ожидании еще несколько секунд, и входная дверь медленно отворилась. Золотистая полоса света снова легла через всю лужайку, едва не достигнув деревьев, за которыми спрятались заговорщики. На крыльце в этой полосе света стояла темная фигура — фигура девушки. Даже на таком расстоянии было видно, что она закутана в серый плащ, который всегда надевала Кэт, и на голове у нее низко надвинутый на глаза капор. Чтобы спастись от бешеных порывов ветра, она повязала на шею шарф, закрыв им нижнюю часть лица. С минуту она стояла неподвижно, вглядываясь во мрак и словно не зная, на что решиться: спуститься с крыльца или воротиться обратно. Затем внезапно стремительно повернулась и притворила дверь. Полоса света исчезла, но заговорщики знали, что их жертва стоит там, на крыльце, и что встреча состоится.

Казалось, протекла целая вечность, прежде чем они услышали ее шаги. Она шла медленно, осторожно ступая, словно боясь наткнуться на что-нибудь в темноте и упасть. Раза два она совсем остановилась, стараясь, должно быть, оглядеться и удостовериться, туда ли она идет. В это мгновение луна выглянула из-за туч и осветила ее темную фигуру — она стояла уже совсем близко от заговорщиков. Увидев сухой дуб, она быстро направилась прямо к нему, но, подойдя ближе и заметив, должно быть, что явилась первой, снова замедлила шаги и стала неспешно приближаться к дереву, как делают, когда хотят протянуть время ожидания. Облака опять набежали на луну, мрак сгустился.

— Я вижу ее, — прошептал Эзра, в волнении хватая отца за руку.

Старик ничего не ответил, напряженно впиваясь взглядом в темноту.

— Вот она, стоит почти возле самого дуба, — шептал Эзра, тыча куда-то дрожащим пальцем. — Она далеко от него, он оттуда до нее не достанет.

— Вон он — вышел из-за дерева, — хрипло прошептал старик. — Видишь подкрадывается сзади.

— Вижу, — отвечал сын, и в приглушенном шепоте его звучал ужас. — Смотрите, он остановился! Нет, приближается к ней опять! О господи, он уже у нее за спиной! Она не видит его, смотрит в другую сторону!

Край луны показался в просвете между туч, и в этом смутном серебристом свете отчетливо возникли две темные фигуры — не подозревающая об опасности девушка и мужчина, притаившийся за ее спиной, подобно хищному зверю, стерегущему свою добычу. Вот он сделал еще шаг вперед и оказался почти рядом с ней. Должно быть, ее ухо уловило в реве бури шорох его шагов, потому что она внезапно обернулась к нему. И в то же мгновение на нее обрушился страшный удар. Она не успела произнести слова молитвы, не успела даже вскрикнуть. Мгновение назад она стояла перед ним во всем блеске своей молодости и красоты, теперь она лежала у его ног бесчувственным, бездыханным трупом. Рудокоп мог получить свои запятнанные кровью деньги. Он сдержал слово.

Услышав страшный звук удара и увидав, как упала девушка, старик отец и сын выскочили из засады. Бурт с дубинкой в руке стоял над распростертым на земле телом.

— Даже не пискнула! — сказал он. — Ну, что скажете?

Джон Гердлстон пожал ему руку и с жаром поздравил его с успешным завершением дела.

— Зажечь фонарь? — спросил он.

— Бога ради, не надо! — взмолился Эзра.

— Вот уж никак не ожидал, что ты такой слабонервный, сынок, — заметил старый коммерсант. — Ну что ж, я и с завязанными глазами найду дорогу к калитке. Как приятно, что обошлось без пролития крови! Вот преимущества дубинки перед ножом.

— Неплохо сказано, хозяин, — одобрительно хмыкнул Бурт.

— Вас я попрошу взяться за ноги, а я понесу ее за плечи. Разрешите мне пойти вперед — я лучше знаю дорогу. Поезд будет здесь минут через двадцать, так что нам теперь недолго ждать. А после этого уже ничто не может открыться.

Гердлстон приподнял голову убитой, Бурт взялся за ноги. Эзра как в тяжелом бреду шагал позади. Он сознательно шел на это убийство, признавая его необходимость, но никогда не отдавал себе отчета в том, насколько чудовищно все это будет выглядеть на деле. Он уже горько раскаивался, что уступил настояниям отца.

Но тут же мелькнула мысль о заманчивых перспективах торговли с Африкой и о том, что только смерть этой женщины могла спасти их от полного разорения.

А если бы фирма потерпела крах, разве мог бы он с его привередливостью, с его привычкой к роскоши влачить убогое, нищенское существование? Нет, уж лучше яд или веревка! Вот такие мысли бродили в его мозгу, когда он плелся через парк по скользкой от дождя тропинке к деревянной калитке в монастырской ограде.

Глава XLV ВТОРЖЕНИЕ В ХАМПШИР