Том 4

Воропаев(внимательно глядит на Лену, она интересует его). У вас другое, Лена, вы еще не жили, у вас все впереди, а я… чорт меня знает, я только и делаю, что завидую тому Алексею Воропаеву, у которого были здоровые легкие, здоровые ноги, сильные руки, неплохая, в общем, голова… И вот… Всю жизнь хотел жить у моря, это казалось счастьем, и вот я у моря, как эта ваша железная баржа, что валяется на берегу.

Лена. А вы зачем за нее думаете? Может, она иначе решит…

Воропаев. Кто?

Лена(кивает в сторону репродуктора). Та, что на фронте, Александра Ивановна.

Воропаев. Вы идите, Лена, а я вместо вашего Мирошина подежурю.

Лена. Спасибо вам, я уж и сама хотела просить. (Набрасывает ватник.) Ветер какой сумасшедший! Один не побоитесь? Смотрите. Ну, до завтра. Хороших снов вам на новом месте, товарищ полковник!

Воропаев. Благодарю вас.

Лена уходит.

(Садится в кресло, вытягивает ноги.) Трудно начинать… в сорок три года… все сначала, все…

Ветер потушил моргалик.

Ну что ж. Спокойной ночи, Воропаев! С новосельем тебя, дружище!

В темноте слышен его надрывный кашель.

Картина третья

Большой табачный сарай без передней стены. Облака бегут по небу, то и дело закрывая луну. Гудит и стонет ветер, слышен грохот разбушевавшегося моря. Голый тополь качается на ветру. Раскачивается и «летучая мышь», повешенная над столом, покрытым красной материей. Собрание. Колхозники поеживаются от холода, дремлют на скамьях, а у стола ораторствует председатель.

Председатель(хрипло). Я, честное слово, голос сорвал, второй час говорю, а толку нет.

Боярышников. И не будет.

Председатель. Звенья не организованы, бригад нет, перекопка отстает. Чуете, какой итог впереди? Нету итога.

Боярышников. И не будет.

Председатель. Виноград своего времени требует, растение нежное, кто его знает, пропустишь срок, не нагонишь. А время идет, время за нас с вами не беспокоится. А у меня в руках что? Одни медицинские показатели. (Потрясает кипой бюллетеней.) Боярышников — ревматизм, Виктор Огарнов — общее ослабление…

Варвара. Ты моего не трогай… Четверо суток в воде простоял… на обвале.

Председатель. Все стояли. (Продолжает читать.) Вот она самая Варвара Огарнова… малярию уже заимела!

Варвара. Как же не заиметь? По пояс в воде работала, будь она проклята. Что я, на землетрясение ехала? Говорили — рай, а тут горы валятся на голову, одно осталось — бежать.

Одобрительный гул.

Председатель. Убежишь — голову оторвем. (Продолжает.) Один считался здоровым — Городцов, и тот, видите, на бюллетень взялся, прострел где-то у себя обнаружил… У доктора, товарища Комкова, на хворобы свой план, а мне как? Не может медицина до того догадаться, кому перекапывать, а кому дома сидеть.

Боярышников. Тут и догадываться нечего, с лица видно, кто хворый.

Председатель. На твое если посмотреть, как раз другая выйдет формулировка.

Боярышников. А ты на свое посмотри.

Шум.

Понавезли больных, а спрашивают, как со здоровых.

Огарнов. Ехали-то мы здоровше тебя, да стали больные.

Председатель(Боярышникову). Да кто ж тебя, иезуита, переселял? Сам примкнулся. А теперь сидишь, народ мутишь! А от товарища Корытова директив полный ящик… каждый день по срочному предписанию.

Боярышников. Я свое отработал, мне и посидеть можно.

Председатель. Никому не позволено… Ты пойми — виноград же гибнет, виноград!..

Боярышников. «На горе Арарат растет крупный виноград». Кончай базар, председатель.

Воропаев(проходит к столу). Разрешите мне слово.

Голоса с мест. Это еще кто такой? Герой войны, вроде Боярышникова?.. Как звать-то?.. Сейчас речь скажет! Ну, говори, говори.

Воропаев молчит, мучительно кашляет.

Варвара. Орденов понавесил, а смелости нету.

Боярышников. Тоже на бюллетень просится.

Воропаев(Боярышникову). А вы скажите, где вы воевали, что так разговариваете?

Боярышников. Где назначили, там и стоял, не в том суть.

Воропаев. Нет, в том. Я вижу, что и воевали вы где-нибудь на горе Арарат, только на той горе войны не было.

Смех.

А между прочим, есть среди вас настоящие фронтовики?

Голоса. Есть… Имеются…